Главная

Библиотека

Музыка

Биографии

ОКПС

МВД и ОКЖ

Разведка

Карты

Документы

Алфавит

Контакты

Ссылки

Ушаков Ф.А. Материалы для истории Псковского кадетского корпуса.

Псков, 1895

Предисловие

Глава I

Глава II

Сведения о постепенном расширении, и новых постройках в зданиях Псковского кадетского корпуса с 1796 по 1896 год

Предисловие

Всякое дело имеет свою историю и чем длиннее период его действия, тем запутанней эта история, тем труднее доискаться его начала и тем легче потеряться в массе отрывочных, противоречивых сведений, совершенно случайно уцелевших среди бумаг того или другого архива.
Сама по себе история Псковского кадетского корпуса не может быть сложной уже потому, что он основан всего каких-нибудь 17 лет. Какая история может быть у 17-ти-летняго юноши, который начал говорить, т. е. заявлять о своем существовании, с 1881 года, а до того времени он плакал, даже кричал, но плакал не от радости, кричал не от восторга, а от щемящей боли, которая придавливала и угнетала его и нравственно, и физически.
Навряд-ли найдется в целой России другое подобное Псковскому кадетскому корпусу военно-учебное заведение, которое, начавши свое существование чуть-ли не с 1721 года, путем постепенного преобразования из гарнизонной школы времен Петра I-го превратилось в кадетский корпус.
Но прежде, чем приступить к истории корпуса, я должен рассказать историю двух зданий, с которыми тесно связана судьба нашего заведения. Дело в том, что одно из них, а именно старый генерал-губернаторский дом, играло выдающуюся роль не только в истории нашего заведения, но и в истории России, а другое, хотя и не имеет само по себе исторического значения, но место, на -1- котором оно построено, историческое. Начну с первого здания. Со времен независимого княжества Псковского, на Великой улице города, приблизительно там, где находятся ныне присутственные места, стоял когда-то деревянный, а потом каменный дом, много раз горевший, неоднократно перестраиваемый, не однажды переменивший свое название и видевший на своем веку много славы, но не меньше того и бесславия. До 1510 г. дом этот именуется летописцем „Княж дом“, а с этого года, т. е. со времен Великого Князя Московского Василия Иоанновича, пожаловавшего, как говорит летописец, Псков в свою „отчину“, дома, стоявшие на месте нынешних присутственных мест, назывались наместническими и сохраняли это название почти 3 столетия, т. е. до 1797 года. В этом году окончательно уничтожено наместничество и учреждены генерал-губернаторы. Псковская губерния в 1823 году упразднена, а г. Псков сначала был причислен к Остзейским провинциям и только 31 декабря 1829 г. получил опять название губернского города, с причислением к нему нынешних уездных городов. Таким образом, с 1797 г. наместнический дом носил название старого генерал-губернаторского дома, но не потому, чтобы был и новый генерал-губернаторский дом, а потому, что дом этот был действительно стар и для жилища мало пригоден. Sic transit gloria mundi!
He менее интересна судьба другого дома, с которым еще теснее связана история нашего заведения, а именно нового гостиного двора.
Тот же Великий Князь Московский Василий Иоаннович, в бытность свою в Пскове в 1510 году, повелел занять средний город, заключавшийся между каменной Довмонтовской и Средней стенами тремстам семьям, переведенным им из Московского княжества, „а псковичам там не оставатся ни одному человеку и дворы свои ставить в большом городе, (т. е. в так называемом Застеньи), куда торг и гостиный двор вывести“. При этом гостиному двору было указано место: „за средним городом, против Лужских (Сергиевских) ворот". С тех -2- пор место от церкви Покрова до Поганкиных палат называлось „новым торгом" и церковь Покрова Божией Матери до сих пор сохранила название „Покрова от Торгу".
Вот что говорит летописец про новый Торг. В пожар, бывший 23 марта 1550 года, сгорело все старое Застенье от р. Великой до р. Псковы и множество церквей; от пожара ничего не осталось, кроме 5 дворов у Трупеховских ворот. В 1562 году „выгорело Полонище и Торг, даже на Запсковье перекинуло". В 1590 г. „погорели в Пскове все торги". В 1606 году „погорели торги все и Петровский конец весь". Отстроенный купцом Поганкиным в 1645 году дом против Трупеховских ворот, за Врагской улицей, сгорел во время пожара 1663 года; тогда же, по сказанию летописца, „сгорели в Большом ряду лавки, амбары и гостиный двор". В 1669 г. „Поганкин купил двор в большом окольном городе" „на Большой улице, (ныне Губернаторской), что от Красного Креста к Торгу шла".
Наконец в 1676 году, во время пожара, погорел большой ряд.
Из сопоставления этих данных оказывается, что вся площадь против Сергиевских ворот, где ныне находится корпус, называлась торговой, причем самые ряды тянулись от Поганкиных палат до церкви Покрова.
К 1676 г., как видно из книги псковитина, посадского, торгового человека Сергея Иванова, сына Поганкина ³: все амбары, лавки и отдельные дома, начиная от Поганкиных палат почти до церкви Покрова, были скуплены этим миллионером г. Пскова и уничтожены во время бывшего в упомянутом году пожара. Когда этот торг перешел из рук купцов в полное распоряжение города и по какому случаю, — сведений не сохранилось, но, судя но генеральному плану, Высочайше утвержденному в 1777

1. История Княжества Псковского. Митрополита Киевского Евгения 1 ч. стр. 172.
2 Прозоровский „Древний Псков" 1878 г. стр. 10.
3 Прозоровский. Дополнение к сочинению „Древний Псков", стран. 79—89. -4-

году, о строении города Пскова на месте, занятом когда-то центральной частью так называемого „Нового Торга"» близ Сергиевской улицы, за местом теперешнего Кутузовского сада, показаны торговые ряды, магистрат, словесный суд и народное училище. В 1779 году, Августа 17 дня, в журнале Псковского наместнического правления⁴ значится, что правление это, „имея разсуждение, как на строение сего города отчисляется положенная по именному Высочайшему повелению сумма на вызов желающих поставить материалы, публикации коих произведены, просит Псковскую казенную палату, чтобы она распорядилась, для палаты гражданского и уголовного суда, согласно утвержденному плану, копать рвы и ямы на предмет для строения их, употребляя на сию работу содержащихся в остроге колодников". Таким образом с 1779 года начали строить 2-х-этажное каменное здание, т. е. теперешний Псковский кадетский корпус, в виде буквы I, и заняли его некоторыми присутственными местами до 1824 года. Поэтому и на плане г. Пскова 1821 г., приложенном к истории княжества Псковского, митрополита Киевского Евгения I, под № 55, на месте Псковского кадетского корпуса, показаны присутственные места. Рассказав историю двух зданий, т. е. старых и новых присутственных мест, перейду к краткому историческому очерку развития военных школ в России.

Глава I
 

Император Петр I, знакомясь за границей с устройством быта солдат и создавая в России постоянную армию, члены которой уже не могли сами зарабатывать пропитания для семейств, в 1721 г.⁵ повелел при каждом пехотном гарнизонном полку учредить школу на 50 человек солдатских детей, которых обучать грамоте и

4 Архив Псковской казенной палаты. Журнал присутствия за. 1779 год 17 Августа.
5 Военный энциклопедический словарь, издаваемый обществом военных, и литераторами Петербурга. 1842 г., ч. VI, стр. 547.

мастерствам. Таким образом, при 49 полках состояло в школах 2475 солдатских детей. Окончательное устройство этих гарнизонных школ последовало уже в царствование Анны Иоанновны, которая именным указом 21 Сентября 1732 года „для пользы и облегчения государства в рекрутах“ постановила в дополнение к прежним 50 добавить в каждом полку еще по 14 ваканций. В эти школы принимались дети от 7 до 15 лет. Если воспитанники оказывали удовлетворительные успехи по чтению, письму и ариѳметике, то обучались, смотря по способностям: 10 человек — артиллерии и фортификации, 20 — пению и музыке, 10 - мастерствам и 10 — письмоводству. С пятнадцатилетнего возраста они поступали в армейские и гарнизонные полки, а особенно успешные оставались в школе до 18-летнего возраста „для особаго усовершенствования“. Школы эти состояли под начальством офицеров и были поручаемы особому попечению местных начальников: вице-губернаторов, губернаторов и генерал-губернаторов. При Елизавете Петровне в 1758 г. число учеников в гарнизонных школах составляло уже 6002 человека. Сенатским указом было объявлено о причислении всех солдатских детей исключительно к военному ведомству и определен порядок распределения их по гарнизонным школам. При переформировании всех гарнизонов 19 апреля 1764 г. положено было содержать при каждом из них школу на 54 человека.
В царствование Императрицы Екатерины II, когда численность нашей армии достигла полумиллиона, говорит генерал-майор Лалаев⁶, в гарнизонных школах Российской империи обучалось до 12000 малолетних солдатских детей. Цифра эта значительно увеличилась впоследствии от беспрерывных войн, так что Правительство было вынуждено дать оставшимся сиротам, лишившимся родителей, приют в закрытых заведениях.
Великий князь Павел Петрович устроил в г. Гатчине школу для сыновей призреваемых им инвалидов

6 Генерал-майор Лалаев. Исторический очерк военно-учебных заведений. Глава VI. -5-

и, назвав ее Сиротским Домом, в первый же год своего царствования, на докладе военной коллегии о гарнизонных школах, существовавших при прежних гарнизонных батальонах, положил такую резолюцию:
„Желаю, чтобы коллегия сделала для солдатских детей сколько можно ближе к заведению моему при гвардии, под названием Сиротского дома, почитая заведения сии по разным местам, как лишь отделения одного заведения"
В 1805 г. воспитанники военно-сиротских отделений названы были кантонистами. Слово кантонист ведет свое начало от кантонной системы комплектования войск. Так, в Пруссии, начиная с XVIII века, каждый полк для комплектования своего имел приписанный к нему округ и люди, поступающие из него на службу, назывались кантонистами. Так как дети нижних чинов российских войск, поступавшие в гарнизонные школы, а по уничтожении их — в военно-сиротские отделения, предназначались исключительно к службе в войсках и обучались предметам и мастерствам, пригодным для воинских надобностей, причем были обязаны долголетним сроком службы за свое воспитание, то в 1805 г. они были названы кантонистами. К этому времени число их, увеличиваясь год от году, возросло до 16400 человек. Школы их были открыты в 66 городах: в Петербурге и Москве на 1500 чел., в Кронштадте, Риге и Николаеве на 1000 чел., в Архангельске на 700, в Киеве на 600, в Казани на 500, в крепости св. Дмитрия на 450, в 16 отделениях от 200 — 400 чел., в 51 от 50 до 150 человек.
В 1824 г. все военно-сиротские отделения поступили под непосредственное начальство главного над военными поселениями начальника, графа Аракчеева, а в 1826 году были переформированы в роты, полубатальоны и батальоны военных кантонистов, причем несколько батальонов составляли учебную бригаду. Образование кантонистов было разделено на три отдела: на обученье в классах, ученье фронтовое и обученье мастерствам. В 1842 г. состояло кантонистов в учебных бригадах и в отдельных ротах и батальонах 85000; кроме того, на воспитании у -6- родителей и родственников до 10-летняго возраста — 185640 чел., при войсках — 71900 чел., а всего 293000 человек. Такова история военно-учебного заведения, на развалинах которого, при последующих переформированиях, явился в г. Пскове кадетский корпус.
Теперь обращусь к очерку постепенного развития Псковской гарнизонной школы.

Глава II

Что представляла из себя Псковская гарнизонная школа с 1721 по 1783 г., даже была ли она открыта при здешнем батальоне в этот 60-летний период, или ее совсем не было, псковские архивы сведений не сохранили. Но в 1783 г. она получила устав под заглавием: "генеральное наставление, касающееся до гарнизонных батальонов и солдатских школ"⁷. По этому наставлению, вместо 6 рядовых, в каждой роте гарнизонного батальона повелено содержать 6 школьников, а всего при 9 ротах 54 человека.
На содержание их, кроме одежды и провианта, выдаваемых от комиссариатского ведомства, было определено отпускать на каждый внутренний батальон по 350 руб. 5 коп. в год. Согласно 16 § того же положения, предписывалось „из сих денег построить школу каменную, а по нужде на первый случай и деревянную", но рукою Императрицы Екатерины II, видевшей полную невозможность осуществить подобное распоряжение, сделана против этого § следующая резолюция: „Ежели есть какое казенное и ни к чему нужнейшему не потребное каменное строение, то истребовать оное от городу и починкой исправить, употребляя к тому строению и починке гарнизонных солдат". Таким образом, с 1783 г. при псковском гарнизонном батальоне было повелено открыть гарнизонную школу.
Тихо и скромно народилась на свет Божий эта псковская

7 Архив Псковского губернского правления. Дело № 26, 1783 г. -7-

гарнизонная школа; никто не приветствовал появления ее на свет Божий; без лишних речей и оваций начала она свою многострадальную жизнь, а между тем, школа эта была первым учебным заведением во всей Псковской округе. Никто, по-видимому, не обратил на этот факт внимания, обособленная, она стояла в стороне от всего окружающего, не имея с ним никакой связи. Я говорю это, во 1-х, потому, что с 1788 по 1796 г. никаких сведений в архивах Пскова не сохранилось об открытии гарнизонной школы, а во 2-х, потому, что почти в то же время появилось другое детище в Пскове, так называемая народная школа, которую совсем иначе встретило псковское общество: 22 сентября 1786 г. шумные овации, иллюминация и пушечная пальба сопровождали торжественное открытие этого училища⁸. Его поместили в каменном 2-х-этажном флигеле, занимаемом до того времени „канцелярией межевой части, архивом и пр.“, а ныне принадлежащем Псковскому кадетскому корпусу (флигель № 3) и занятом квартирами служителей.
Эти два заведения и духовное училище до 1801 года включительно представляли собою весь рассадник образования для юношества всей Псковской губернии. 23 декабря 1798 г., по Высочайшему повелению, Псковская гарнизонная школа⁹ получила название военно-сиротского отделения, ученики которого пользовались не только образованием, но постоянно находясь в стенах заведения, пользовались также и воспитанием. Если няньками 6-летних мальчиков. в этой школе являлись солдаты, закаленные в боях, привыкшие к суровой дисциплине и беспощадно требовательные к детям, то и соседка ее, народная школа, находилась в это время не в лучшем положении. Вот что сообщал попечителю Петербургского учебного округа Новосильцеву псковский губернатор Лямсдорф в 1801 г.¹⁰ „Не смотря на все старания, каким бы образом восстановить

8 Исторические записки пятидесятилетия Псковской губернской гимназии 1884 г. П. Говорливой, стр. 2.
9 Архив канцелярии псковского губернатора- Дело № 243, 1801 г., стр. 12.
10 Архив канцелярии псковского губернатора Дело № 243, стр. 38. -8-

училище из того уничижения, до которого оно доведено было, я не мог ничего сделать, дворяне стыдились отдавать туда детей, по причине названия его народным, а граждане мало ощущали потребности в образовании и тоже весьма неохотно отдавали своих детей". Да и как было решиться на этот шаг, когда сам губернатор в том же донесении выражается про здание училища, что оно „ни на что более не годится, как для рабочего дому". Не мудрено после этого, что и дворянство, жившее по поместьям, и чиновники, и граждане г. Пскова, как чумы, боялись этой школы. По заявлению губернатора Лямсдорфа „не смотря на все уговоры и меры к привлечению дворян с Екатерининских времен на пожертвования в пользу училища, они не особенно спешили открывать свои кошельки, а открывая не старались быть щедрыми. Таким образом, эти обе школы шли дружно рука об руку с одинаковым успехом, контингентом учащих и учащихся, положением в обществе и материальной обстановкой; они отличались одна от другой только тем, что народное училище имело мало учеников потому, что его обходили, а военно-сиротское отделение потому, что не имело средств содержать их в большем числе. Тем не менее, уже в 1801 году псковское военно-сиротское отделение, по дошедшему до нас отчету командира Псковского гарнизонного батальона, полковника Батурина, в ведении которого оно находилось, представляло из себя учебное заведение с известными инструкциями, правилами и программами.
По отчету командира Псковского батальона, полковника Батурина¹¹ в отделении состояло 170 учеников в возрасте от 7—15 лет. С 7-летняго возраста воспитанники эти обучались: „Закону Божьему, российскому чтению, письму и ариѳметике сколько нужно для делания обыкновенных выкладок". Самое обучение происходило таким образом: в понедельник, вторник, четверг и пятницу до обеда умеющие писать обучались ариѳметике, а прочие учились по азбукам, десятословам и псалтирям, а после

 11 Архив канцелярии псковского губернатора. Дело № 243, 1801 года. -9-

обеда того же дня первые письму, а последние читали. В среду до обеда все читали зады; в субботу до обеда слушали воинский артикул и Высочайший устав, а после обеда в два нижепоименованные дня, равно в табельные и воскресные дни, учений не было".
В летнее же время, т. е. с 3 мая по 1 октября, по понедельникам и четвергам в продолжение всего дня было строевое обучение.
Все воспитанники разделялись на 3 группы или класса. В I классе обучающихся чтению состояло от 50 до 70 челов., во II классе обучались письму от 40 до 60 и в III кл. от 30 до 40 человек.
Экзамены производились один раз в год, в августе, командиром гарнизонного батальона, которому „была вверена полная над отделением дирекция". Для обучения воспитанников при отделении состояло: 3 учителя арифметики и 3 русс. грамоте, а всего 6 учителей. Учители арифметики получали по 120 р. в год, а русской грамоты по 60 р. в год. Здание, в котором было расположено псковское военно-сиротское отделение, представляло просторный, каменный, весьма старый дом, т. е. старый генерал-губернаторский дом, отведенный по распоряжению думы. Этот дом, по донесению полковника Батурина, „во многих комнатах от течи грозит падением потолков, крыша досчатая сгнила, а местами и провалилась. Окна и печи в весьма худом состоянии".
Описав все это, полковник Батурин добавляет, что в заведываемом им отделении „все делается согласно штата, приложенного к Высочайшему повелению от 23 декабря 1798 г., но никаких уставов о порядке учения при отделении не имеется". В 1803 году для заведывания военно-сиротским отделением Высочайше повелено назначить отдельное лицо из числа достойнейших офицеров гарнизонных батальонов, с званием Смотрителя военно-сиротского отделения. Первым смотрителем отделения был штабс-капитан Лукашевич, человек заботливый и, видимо, порядком надоедавший гражданским властям своими жалобами на невозможность квартирования в -10- отведенном помещении без капитального исправления здания.
По заявлению генерал-майора Лалаева¹², „почти все отделения терпели недостаток в помещении, чрез что возникали в оных болезни" и псковское отделение не представляло из себя счастливого исключения в этом отношении. В 1801 г., как я уже сказал выше, генерал-губернаторский дом был стар и неудобен для школы. В 1817 г. он пришел в такое состояние, что, по заявлению шт.-кап. Лукашевича, стал непригодным не только для учебного заведения, но и для обыкновенного жилья. Так, например, смотритель отделения доносит, что „в ночь с 19 на 20 августа выбито ветром 17 рам“; затем, по другим его же донесениям, оказывается, что в доме этом дырявая крыша, с потолочного наката слезла вся глиняная смазка, штукатурка на стенах обсыпалась, полы гнилые и во многих печах обрушились своды, так что для топки они не пригодны. Вот что представляло из себя новое военно-учебное заведение в г. Пскове. Неоднократные просьбы и сетования смотрителя отделения и бывшего псковского коменданта, полковника Денца, видимо, наскучили гражданскому начальству и оно приказало составить смету на исправление этого здания; но когда архитектор потребовал на это 700 р., то власти остановились перед такой затратой и вошли с вопросом в Министерство Внутренних Дел, на чей счет должен быть отнесен расход по ремонту помещения для Военно-сиротского отделения? Через несколько лет волокиты главный штаб армии сообщил, что здания, отводимые для войсковых помещений гражданскими властями, должны быть ремонтированы на счет тех ведомств, которые их отводили. Получивши такой ответ, гражданские власти предписали архитектору составить новую смету на возобновление и перестройку старого генерал-губернаторского дома, а так как по этой смете потребовалось 203000 руб., то генерал-губернатор Паулучи заблагорассудил сделать

12 Исторический очерк военно-учебных заведений. Глава VII, стр. 120. -11-

представление в Министерство о приспособлении дома, занимаемого отделением, под присутственные места, а старые присутственные места, (где ныне помещается корпус), отдать под помещение отделения.
В апреле 1824 г., по Высочайше утвержденному положению Комитета Министров, „находящийся в г. Пскове каменный дом, в котором помещался госпиталь, а в то время суд и архивы присутственных мест, было приказано очистить и передать в ведение псковского военно-сиротского отделения.¹³ Вследствие этого в мае того же года псковский полицеймейстер донес гражданскому губернатору, с представлением подробной описи,¹⁴ о сдаче им в ведомство псковского военно-сиротского отделения адъютанту его сиятельства, графа Алексея Андреевича Аракчеева, поручику Корбуту настоящего здания “, т. е. здания, занимаемого ныне псковским кадетским корпусом. Опись составлена весьма подробно; жаль только, что, за множеством ненужных подробностей, в ней упущено главное, а именно — квадратное содержание дворового места и протяжение заборов, поэтому судить о величине дворового участка в настоящее время невозможно, тем более, что при описи не имеется плана. Псковская городская управа тоже не имеет об этом никаких сведений, так как дела ее архива начинаются только с 1831 года; за время же предыдущее имеется всего 3 дела, к этому предмету не относящихся.
Из упомянутой выше описи видно следующее: дом 2-х-этажный каменный, вытянутый в одну прямую линию без крыльев, которые пристроены позже. В верхнем этаже окон вокруг всего здания 108. Сравнивая здание по этой описи с ныне существующим оказывается следующее: в здании 1824 г. было во втором этаже 108 окон,. а в настоящем здании, не включая крыльев, выходящих на Ивановскую улицу, пристроенных в 1859 г., в том

13 Предписание Рижского генерал-губернатора, дело .№2, 1824 года № 1358.

14 Донесение полицеймейстера, дело 2, 25 мая 1824 г. М 222. Архив Псковского губернского правления.-12-

же этаже имеется 134 окна, т. е. на 26 окон больше. Вероятно в то время были более широкие оконные простенки; это предположение подтверждается еще и тем, что от настоящего смотрителя дома, поручика Тихомирова не раз приходилось слышать заявление, что, под отбиваемой местами штукатуркой, замечались им оконные отверстия, заложенные кирпичом и закрытые очень толстым слоем штукатурки. По фасаду, выходящему на Губернаторскую улицу, шел деревянный забор, во дворе по правую и левую сторону, ворот были два колодца, а самый двор был вымощен камнем. С переднего фасада, т. е. с Ивановской улицы, на плацу перед домом, располагалась деревянная платформа. Пять крылец на каменных столбах вели с разных сторон в это здание, но где находились крыльца, сказать трудно. На месте настоящей бани стоял каменный одноэтажный флигель; при нем находились: каменная конюшня с сараем, ледник, сарай для мертвых тел и дровяной двор. Опись эта находится в деле под следующим заглавием: „опись строениям и при оных состоящим на лицо вещам в корпусе, прежде занимаемом уничтоженным госпиталем, а ныне поступившим в ведение Псковского сиротского отделения".
Какова была внутренняя жизнь этого заведения до 1825 г., сведений имеется мало. В этом году был назначен начальником псковского военно-сиротского отделения полковник Глазенап, человек больной и начальствовавший всего только один год.
В мае 1826 года псковское отделение было принято майором Крыжановским¹⁵. С этого периода имеются уже более подробные сведения о внутренней жизни и порядках в этой школе. Так, в 1826 г. численный состав отделения был таков: в большом возрасте состояло 86 кантонистов, в среднем 494, в меньшем 97. Словом, около 600 человек, которые делились на 4 роты. Из этого числа в здании отделения помещалось до 100 человек, а остальные были расквартированы по обывательским

15 Архив псковского уездного воинского начальника, дело № 12, приказ по отделению 30 мая 1826 г. -13-

квартирам у „добровольных содержателей", получавших за каждого кантониста по 30 коп. в месяц на приварок и, кроме того, провиант по положению.
Заведовали ротами на правах ротных командиров унтер-офицеры, которые имели в распоряжении, кроме нескольких помощников из учителей нижнего звания, еще надзирателей из инвалидов, так что весь педагогический и административный персонал составлял до 40 человек.
Майор Крыжановский, принимая отделение, издал приказ 3 июня 1826 года, чтобы ротные командиры на дворе заведения, при именных списках, представили ему на смотр кантонистов, живущих в здании, а штабс-капитану Лукашевичу, который заведовал в то время кантонистами, живущими „в не отделении у родственников и воспитателей", приказал представить этих воспитанников. „при коих должны находиться и сами содержатели".
Ознакомившись с людьми, майор Крыжановский, как он выражается, „в предупреждение нетерпимых беспорядков и значительных упущений в присмотре ротных командиров за кантонистами", издал довольно полную, обстоятельную и не лишенную, по тому времени, интереса инструкцию относительно внутреннего порядка и даже некоторых воспитательных мер, которые он, „по примеру С.-Петербургского отделения", составил и предписал к исполнению.
С этого времени каждая рота была разделена на 3 капральства, заведывание каждым было поручено учителю. Для облегчения учителя, капральство делилось еще на несколько мелких частей, которыми заведовали кантонисты „из надежнейших" и носивших название десяточных ефрейторов, в отличие от ефрейторов капральных, на каждое капральство по одному, представлявших, так сказать, 2-ю начальственную инстанцию после учителей.
По инструкции этой — каждое утро десяточный ефрейтор осматривает вверенную ему часть, ведет на молитву, раздает завтрак и вообще отвечает за исправность и порядок в своем десятке. -14-
Капральный ефрейтор в свою очередь, наблюдая за порядком нескольких десятков, докладывает о каждом беспорядке и шалости кантонистов учителю. Капральный учитель из унтер-офицеров представлял из себя нечто в роде воспитателя, хотя главным образом следил за „исправностью постелей, целостью столов, стульев, кроватей, стен и чистотою рук кантонистов во время отхода их ко сну".
Так называемые ротные командиры должны были осматривать кантонистов роты „через день", предотвращать всякие проступки их и своевременно докладывать начальнику заведения о выдающихся беспорядках.
Вероятно в это время особенно сильно свирепствовала между кантонистами чесотка, поэтому Крыжановский вменяет в непосредственную обязанность ротного командира „предотвращать чесоточную болезнь" и в 1827 году вновь обращает внимание ротных командиров в виду развитие этой болезни среди кантонистов, преимущественно приходящих, на чистоту тела и белья их. Распределивши таким образом обязанности должностных лиц, начальник отделения дает еще более подробную инструкцию дежурным, которых до обременительности заваливает письменною отчетностью о ежедневном наличном числе кантонистов. За завтраком, обедом, ужином и отходом во сну дежурные ефрейторы подавали рапортички капральным, а эти последние — общую от капральств записку дежурному капральному, который передавал их ротному командиру, ротный же командир общую рапортичку от роты — дежурному ротному командиру, который, составив записку от целого батальона, „при словесном рапорте" представлял ее ежедневно в 8 часов вечера начальнику заведения.
Кроме этих ординарных рапортичек, дежурные ротные командиры должны были иметь всегда при себе экземпляр инструкции, „чтобы в каждую минуту знать, что самому и подведомственным ему дежурным и кантонистам делать надлежит", поверять каждый раз по рапортичкам учителей численность кантонистов при приходе их в -15- столовую, наблюдать за чистотой и опрятностью не только помещения кантонистов, но и двора, присутствовать во время приготовления пищи, т. е. при укладке продуктов в котел на кухне.
Затем майор Крыжановский объявил такое расписание дня: в 5 ч. утра кантонисты вставали, после приведения себя в порядок в 6 ч. строились на молитву; потом получали от десяточных ефрейторов завтрак, состоявший из 1 и 1 1/2 ф. хлеба с солью; до 8 часов приготовляли уроки, с 8 часов одна половина шла в классы, а другая — в мастерскую. В 11 ч. был обед из двух блюд, щи или суп и каша, до 2-х часов отдых, а в 2 часа вновь разводили кантонистов по классам и в мастерскую, где занимались до 7 ч. вечера. После 7 часов был ужин, состоявший из „размазни", т. е. жидкой кашицы; затем до 9 ч. давалось время „для исполнения собственных надобностей", около 9 часов строились на вечернюю молитву, перекличку и осмотр рук.
Вскоре за этим, встретив беспорядок и незнание обязанностей в отношении устройства среднего возраста и малолетних, не живущих в стенах заведения, майор Крыжановский назначил надзирателем за ними учителя Шиплякова, которому даны соответствующее наставление и инструкция. Словом, этот энергичный начальник, по-видимому, ничего не оставлял без внимания: чрез день объявлял приказы довольно хлесткие по содержанию не только в отношении внутреннего порядка, но и по классному делу.
Так, заметив, что учителя во время классов взаимного обучения совсем не руководствовались существующими на этот предмет правилами, ввел должность инспектора классов, назначив его из унтер-офицеров, то был некто Попов, которому и было поручено объединять это дело. Известно, что с 1815 г. у нас стали вводить взаимное обучение в войсках по методе Белль-Ланкастера, составлялась даже особая комиссия для применения этой методы в школах солдатских детей, но так как опыты эти не привели к желательным результатам, то мысль о дальнейшем удержании в школах этой методы -16- уже в 20 годах была оставлена¹⁶. Между тем в Пскове эта система была новинкой еще в 1826 г., поэтому майор Крыжановский даже и в 27 году силился применять эту методу и страшно нападал в приказе на не выполнителей ее, как на виновников дурного результата. Сознавая, что учителя, приставленные к кантонистам, далеко не удовлетворяли своему значению, майор Крыжановский вошел в главное управление военных поселений с ходатайством разрешить отправить в псковскую гражданскую гимназию 12 кантонистов для подготовки их в учителя. По отзыву директора училищ Псковской губернии от 20 декабря 1827 г. за №503 видно, что из числа обучающихся — 7 человек оказали хорошие результаты и с наградой переведены в следующие классы.
В воспитательном отношении майор Крыжановский обращал особенное внимание на то, чтобы учителя не обходились грубо с воспитанниками. Из многих приказов, отданных им, видно, что борьба эта с грубостью нравов, хотя и не всегда приводила к успешному результату, потому что факты грубого насилия и циничной порки кантонистов их наставниками часто повторялись в заведении, но, будучи узнаны начальством, не проходили даром ни педагогам, ни воспитанникам и карались довольно строго. Впрочем, каковы были педагоги в описываемое время, можно судить по следующим фактам.
Из приказов по заведению видно, что учители ходили в классы полуодетыми и прикрывались шинелями; один учитель приведен из кабака в пьяном виде за произведенный им дебош(?); другой, будучи послан начальником отделения на почту для получения денег, присланных кантонисту, заходит в кабак, пропивает деньги и является пьяным; но всего более характеризует нравы тогдашних педагогов следующий приказ: предупредить прислугу, стоявшую на часах у парадного входа с Ивановской улицы, не пускать никого из учителей в кабак, находящийся против главного входа в здание, т. е.

16 Пыпин. Общественное движение при Александре I. СПб. 1871 года, стр. 358. -17-

стоявший на месте, занимаемом ныне женской гимназией. Что же можно было, при таких наставниках, ждать от воспитанников?
Если, по выражению одного батальонного командира кадетского корпуса, приводимому генералом Лалаевским, „стыдно гренадеру дать меньше ста розог“¹⁷, то, по выражению Аракчеева, допускалось замучить 9 человек, лишь бы 10-й сделался образцовым; поэтому немудрено, что начальство прилагало добросовестно все свое уменье, чтоб осуществить предначертания высшей власти. В изобретении взысканий являлось у них особое творчество, а в исполнении — виртуозность. Кантонист не починил во время подкладку брюк — учитель порет его так, что несчастный весь в слезах наскакивает на начальника заведения и еще получает 20 розог, при собрании роты, „в назидание товарищам". Бежит кантонист из заведения потому, что учитель „постращал" посечь виновного за какой-то проступок, беглеца ловят и дают ему, по приказу, 25 розог. Чрез три дня другой кантонист подговаривает товарища сделать отлучку, товарищ заявляет начальнику о подговоре, ему — благодарность в приказе, а подговорщику — 30 горячих.
Не знаю, стало ли лучше кантонистам с 9 декабря 1827 года, когда, но Высочайшему повелению, военно-сиротское отделение было переименовано в полубатальон военных кантонистов и в командование ротами вступил штабс-капитан Лукашевич и поручик Иванов, помощниками же их — поручик Зиновьев и прапорщик Емельянов. Надо полагать, что изменений к лучшему не произошло: огрубевшие, в течении 29-летняго существования, кантонисты не могли бы подчиниться гуманным мерам, а офицеры из войск, привыкшие возиться с солдатами, целиком переносили в училище казарменные приемы воспитания, между которыми розги считались самым радикальным средством к исправлению нравственности, — и само старшее начальство видело идеал в приучении солдата

17 Истор. Обз. Воен. Учеб. завед. в России. -18-

к тому, чтоб он „меньше 700 счета не знал". Вступая в училище с подобными взглядами, офицеры руководились ими в обращении с воспитанниками и, по-видимому, нелицеприятно применяли их, не разбирая даже возраста воспитываемого. Кроме того, кантонисты для тогдашнего начальства представляли то же, что большое стадо для Номада, лишиться которого, значило бы умереть с голоду, потерять же десяток, другой скотов не составляло ничего. Немудрено поэтому, что начальство жестоко эксплуатировало кантонистов: мальчишки малолетнего отделения посылались для подноски кирпича на больницу, а заработанные ими деньги составляли собственность начальства¹⁸.
Мастерские существовали исключительно для поделок вещей, необходимых начальству, а кормили кантонистов настолько, чтоб они не перемерли с голоду, т. е. так, как крестьянин кормит лошадь при бескормице, лишь бы не пала к весне.
Так проходили год за годом. Майор Крыжановский в 1828 г. сдал полубатальон подполковнику, барону Билинсгаузену. Незадолго перед этим псковский полубатальон кантонистов, согласно приказу начальника штаба военных поселений¹⁹, вошел в состав вновь сформированной 2-й стрелковой учебной бригады кантонистов, и начальником бригады был назначен полковник Вохин, — службист Александровского закала, помнивший из всего воинского устава лишь одно выражение: „не оставлять проступков и нарушений подчиненным без взыскания" и широко пользовавшейся, данной ему властью; но, не смотря на это, батальон не отличался особенным порядком.
Генерал-майор Колотинский, начальник 8 гренадерской дивизии, посетив Псков в феврале 1830 года и, осмотрев „внезапно" полубатальон, нашел много беспорядков: сырость в помещении²⁰, „нечистоту полов и двора, грязное столовое и носильное белье, недоброкачественный

18 Приказ по 2 учебной бригаде 1830 г. № 23. Архив Псков. уезд. Воин. Начальника.

19 Приказ начальн. штаба военных поселений от 6 августа 1827 г. № 74.
20 Приказ по бригаде 1830 г. №3. -19-

стол, а в помещении для малолетних — отсутствие нужного и достаточного для помещений таковых вида и и вентиляций. Вследствие этого, а может быть и по другим причинам, псковский полубатальон кантонистов в июне 1830 года был принят подполковником Грошевым. Какова была деятельность этого начальника — в архиве сведений не сохранилось, но вероятно подполковник Грошевой был исправный и деятельный командир, если полковник Вохин, страшно громивший в приказах командиров, подчиненных ему прочих полубатальонов, находившихся во 2-й учебной бригаде, нашел возможным, после осмотра псковского полубатальона, объявить в приказе, что он остался им доволен и что командир и его помощники вполне заслуживают благодарности за здоровый вид кантонистов, свидетельствующий о заботливости начальства.
В 1831 году было уже предположено выводить кантонистов в лагери²¹. Из дел полубатальона видно, что управление военных поселений вошло в сношение с Министерством Внутренних Дел об отводе казенной земли под лагерь для кантонистских батальонов и полубатальонов и предписало ближайшим начальникам, как знающим лучше местность и местные условия, указать удобные для лагерей участки. Псковский полубатальон указал первоначально на местность в д. Черняковицах, в 10 верстах от Пскова, в казенном лесу, на берегу р. Псковы. Действительно, лучших условий для лагерного места найти трудно: высокий сосновый лес, песчаная почва, неглубокая, но вполне достаточная для купанья, с довольно быстрым течением река Пскова — все это побуждало остановиться на этом выборе, но палата государственных имуществ, имея в виду, что указанное для лагеря место составляет арендную статью для лесничества, помещавшегося там со всеми службами и домом лесничего, не согласилась уступить его. После этого пришлось поневоле выбирать другое место, а так как вблизи

21 Архив псковской контрольной палаты. Дело 1831 г. за № 11. -20-

города казенных земель не оказалось, то псковское отделение просило отвести лагерное помещение в Завеличье, близ деревни Гнилища. Из дел псковского отделения кантонистов видно, что в 32 году уже выводили кантонистов в лагери, где они располагались в палатках, и, кроме фронтовых занятий, один день в неделю занимались повторением пройденных в году предметов в выстроенных для этой цели сараях.
1835 год можно отметить посещением Императора Николая I. О пребываниях Его в архивах сохранилась лишь надпись на витрине с посудой, имеющейся и поныне в нашем заведении, следующего содержания: „Государь Император Николай I, при осматривании Псковского полубатальона военных кантонистов 17 мая 1835 года, изволил приготовленную для кантонистов пищу кушать из сей посуды".
В том же году было куплено от приказа общественного призрения 2 каменных флигеля, в которых когда-то помещалось народное училище. По имеющейся купчей значится, что: „лета 1835 июля в 10 день Псковский Приказ общественного призрения продал Псковскому полубатальопу кантонистов каменного строения дом, со всеми принадлежащими к нему пристройками и местом величиною в 605 с восьмой девятой долей квадратного арш., в 1 части, 2 квартала, во 2 отделении, под №№ 12 и 13, за который дом с пристройками и местом взял Псковский приказ общественного призрения с оного полубатальопа государственными бумагами 16 тысяч рублей“.
В 1840 году вступил в командование полубатальоном майор Иосиф Иванович Якубовский. Во время его начальствования выдающимися событиями были: постройка церкви в здании полубатальона и перевод Ревельского полубатальона в Псков.
Вот что удалось найти случайно в архиве по поводу церкви: бывший ктитор церкви Спасо-Преображения, учитель школы Зеленчеев доносил полковнику Ермолину, начальнику псковского училища военного ведомства уже в -21- 1859 году, следующее: «что хотя письменных сведений об устройстве домовой Спасопреображенской церкви не имеется, но, служа постоянно в сем здании с 1831 г., помню, что в 1836 году, по просьбе командира 2 учебной бригады военных кантонистов, полковника Boxина, псковский купец и коммерции советник Степан Дмитриевич Воронин пожертвовал 18 т. руб. ассигнациями на устройство церкви при батальоне. Когда была начата постройка и достаточно ли было пожертвованной суммы, сказать не могу, помню только, что по составленному проекту постройки пришлось разломать прежде всю средину здания до основания на ширину 3-х окон; но разломке средины здания, была заложена церковь или, вернее, один алтарь 6 августа 1836 года. После того все работы как по устройству церкви, так и по другим переделкам здания производились под наблюдением особой комиссии, учрежденной в г. Пскове, по Высочайшему повелению, для постройки полковых штабов и артиллерийских парков вне города, причем вся постройка церкви была окончена в 1840 г. Купец С. Д. Воронин, приехавший случайно из Москвы, где он жил по своим делам, в Псков в 1840 г., пожелал, чтобы церковь была освящена в его присутствии, поэтому 6 августа 1840 г, состоялось освящение храма, но церковной утвари, облачения и самого священника для этой церкви в то время еще не было. По распоряжению строительной комиссии, был временно назначен для отправления треб и церковной службы при этой церкви один из священников 2-й учебной бригады от. Щуровский. В 1842 г. были высланы, по распоряжению департамента военных поселений, из Петербурга книги, облачение, церковная утварь и посуда, а в 1844 г. купец Воронин подарил в церковь бархатное облачение и бронзовую люстру".
„Новое же устройство церкви при псковском училище последовало по случаю надстройки над всем зданием 3-го этажа в 1857 году. Так как прежний иконостас оказался мал, то поэтому случаю распоряжением департамента военных поселений был заказан в Петербурге мастеру Гофману новый иконостас, который был поставлен -22- в 1858 году и принят от подрядчика, заведывавшого работами, инженер-поручиком Пижеловым по рапорту его 22 мая 1859 г. за № 170, „Какова ценность этого иконостаса и образов", говорит в заключении Зеленчеев, „для заведения осталось неизвестным".
В 1893 г. случайно узнал пишущий эти строки, что иконостас был заказан в Петербурге мастеру Гофману, а образа писал академик Алексеев. Стоимость иконостаса — 6 тысяч, а образов средним числом — по 100 руб. каждый, так что вся работа иконостаса с постановкой стоила 10 тысяч рублей. Из этого краткого описания истории возникновения церкви при нашем заведении ясно, что храмовой праздник в день Преображения Господня 6 августа был избран только потому, что 6 августа 1836 г. была закладка, а день закладки выбирала строительная комиссия в зависимости от удобств строительных работ, отнюдь не имея в виду целей заведения. Вследствие этого наш корпус — единственный из всех кадетских корпусов, празднующий свой праздник не только без воспитанников, но почти и без служащих, которые в это время бывают в каникулярном отпуску. Цели воспитательные требуют того, чтобы этот семейный праздник корпуса, оставляющий глубокий след в душе каждого из воспитывающихся, был учрежден в такой день, когда вся семья в сборе. История, являясь в этом случае на помощь, указывает, что 24 ноября,— день св. велик. Екатерины,—был бы самым подходящим днем для нашего праздника. Каждый воспитанник школы, батальона, училища, прогимназии, гимназии или корпуса в г. Пскове должен благоговейно чтить память учредительницы — Императрицы Екатерины Великой, которая в 1783 году повелела открыть гарнизонную школу в г. Пскове, что и было приведено в исполнение по донесению полковника Батурина в 1796 году. 23 декабря 1798 г. последовало новое Высочайшее повеление о переименовании гарнизонной школы в военно-сиротское отделение. Но я слишком отклонился в сторону, увлекшись описанием церкви. Ради последовательности, возвращусь к 1840 г., -23- в котором церковь еще не была достроена. Постройка закончилась в 1844 году. Первым настоятелем ее был назначен священник Арматов. Церковь была низкая и темная, так как окон на Губернаторскую улицу не было, зато над церковью к стороне Кутузовского сада была сделана звонница с колоколами.
По расформировании Ревельского полубатальона, численность псковского удвоилась, а помещение оставалось все прежнее. Можно себе представить, какая, духота и миазмы царствовали в стенах этого заведения, которое в 1844 при полковнике Маврикие Карловиче Адлерберге достигло численностью состава своего до 2243 человек²².
Этот период жизни училища отмечен появлением в стенах его нашего талантливого гравера Лаврентия Авксентьевича Серякова, состоявшего прежде, в качестве воспитанника, а в 1844 г. в звании учителя рисования при школе кантонистов.
На страницах журнала „Русская Старина“ за 1881 г., в статье Н. П. Собко „Л. А. Серяков 1845—1847 г." хорошо и подробно изложена жизнь и деятельность этого многострадального художника, который, будучи еще воспитанником школы кантонистов в г. Пскове, высказал не только любовь, но и призвание к живописи. Нарисованный им портрет Императора Николая I итальянским карандашом и сохраняющийся до сих пор в зале 1-й роты Псковского кадетского корпуса обратил на себя тогда же внимание начальства, которое, по окончании Серяковым курса в батальонной школе, оставило его, как „выдающегося воспитанника", еще на 2 года при школе в качестве учителя рисования. Правом этим, согласно существовавшим тогда правилам, пользовались только заведомо способные воспитанники. Оставаясь в качестве учителя рисования, Серяков был назначен фельдфебелем с окладом жалованья 12 рублей в год.
Я уже упоминал выше, что в 1844 году был назначен новый командир полубатальона, полковник Маврикий Карлович Адлерберг. О деятельности этого начальника

22 Годовиков. „Псков и его древности", стр. 590. -24-

мало сохранилось сведений в архиве заведения. Старожилы рассказывают, что он был начальник слабый, допускавший массу злоупотреблений и державшийся благополучно, только благодаря протекции своего родственника, барона Корфа, пользовавшегося, как известно, большим влиянием во времена Императора Николая I. Численность полубатальона к этому времени дошла, как я уже сказал, до 2243 человек. Так как здание не могло вмещать в себе такую массу людей, то пришлось 3/4 батальона разместить в окрестных деревнях поротно. Так, были заняты деревни: Гнилище, Кресты, Бутырки, отстоящие от города верстах в 5-6. Такое разбросанное расквартирование совершенно парализовало надзор начальства и привело к тому, что некоторые роты совсем не имели обмундирования, кантонисты не являлись в училище, по невозможности выйти без одежды из отдаленных деревень. Говорят, что в это время до того запуталось батальонное хозяйство, что во время инспекторского смотра начальника 2-й учебной бригады кантонистов, ему показывали роты в одной и той же мундирной одежде, которую по осмотре в одной роте, пересылали в другую и к приезду начальника наскоро пригоняли на воспитанников, осматриваемых им отдельными частями. Если так худо одевали, то кормили еще хуже, или, лучше сказать, кантонистам, особенно живущим вне здания, по деревням, была предоставлена полная самостоятельность в отыскании себе пищи. Воровство развилось между воспитанниками в ужасающих размерах, и жители деревень, в которых, помещались кантонисты, просили, как манны небесной, чтоб их освободили от постоя этих „мародеров". Десять лет такого безобразия оставили глубокий след на заведении, так что полковнику Ивану Филипповичу Филатову, принявшему батальон псковских кантонистов в 1854 г., стоило много труда и энергии, чтобы водворить хотя наружный порядок в этом хаосе разврата, безобразия и полной разнузданности не только в среде воспитанников, но и самих воспитателей. Следующие 4 года жизни этого заведения походили на агонию 57-летняго человека, -25- состарившегося под тяжелыми ударами судьбы, искалеченного с колыбели и испытавшего на своем веку множество бурь и напастей. Старик умирал, разлагался заживо и, вместо надгробного рыдания, слышал одни проклятия, да дикий хохот тех, которые были обязаны ему если не воспитанием, то продлением земного существования.
Благая идея Великого Преобразователя России отлилась в такую уродливую форму, что дальнейшее существование подобного положения вещей сделалось немыслимым. Содержание 293-х тысяч солдатских детей уже по грандиозности этой цифры стало обременительным для государства; узаконенный прием незаконнорожденных способствовал только разврату в армии, а воспитание стольких детей представлялось делом совершенно невозможным. Словом, требовалась коррекция.
10 июня 1858 г. вышло Высочайше утвержденное положение об училищах военного ведомства. Согласно этому положению, штат учащихся сокращен, введена должность инспектора классов, учителя нижнего звания должны были заменяться учителями в классных чинах. Заведывание училищем оставалось за полковником Филатовым. Готовилась коренная реформа во всем, но прежде, чем говорить о ней, я должен, для последовательности, оставить Псков и заглянуть в Новгород, где был тоже батальон кантонистов.
По Высочайшему повелению 31 декабря 1858 года, Новгородское учебное отделение военных кантонистов, с состоящим при нем неранжированным батальоном учебных стрелков, было переименовано в Новгородское училище военного ведомства. В этом училище было предписано оставить солдатских детей 10-летняго возраста и все училище перевести в Псков. Звание „командира батальона “ в здешнем заведении было уничтожено и, назначенный в том же году, полковник Ермолин назван уже начальником училища. По этому распоряжению из 12 рот Новгородского батальона было выбрано в 1-ю роту 98 человек, во 2-ю — 100 чел., в 3-ю — 83 чел. и в 4-ю — 79 чел., а всего 350 человек, которые 16 августа 1859 -26- года выступили во Псков с новым начальником во главе. В сентябре месяце были назначены в Псковское училище инспектором классов надворный советник Фурсов, старший лекарь надворный советник Сокальский, а настоятелем церкви и законоучителем — священник Андрей Сенаторский. Жизнь заведения мало по малу вступила в новый фазис, все обновлялось, старые порядки заменялись новыми, ротные командиры получили инструкцию по воспитательной части. Но власть была властна лишь настолько, чтобы переменить название, дух же заведения стойко сохранял в себе все то, что было привито к нему в течении предшествующего полувекового существования.
В мае 1859 года была окончена надстройка 3-го этажа над главным зданием и пристройка боковых крыльев, выходящих на Губернаторскую улицу. До этого времени здание было 2-х-этажное.
3 мая 1859 года, с благословения архиепископа псковского Евгения, была освящена церковь наша в том виде, в каком она сохранилась и по ныне. Помещение воспитанников значительно увеличилось, но вместить в себе всю массу служащих и воспитанников,—около шестисот человек,—конечно, не могло без ущерба делу, а между тем новая инструкция для училища очень возвысила воспитательные требования, средств же к выполнению их при массе воспитывающихся не давала никаких, и самый контингент воспитанников по своему качеству не соответствовал той работе, которая предлагалась инструкцией. Но об этом скажу после.
В ноябре 1859 г. Император Александр II изволил посетить Псков и, между прочим, Псковское училище военного ведомства. Произведенным смотром Государь остался доволен. В день отъезда Его Величества воспитанники училища были выстроены на платформе железной дороги, Государь благодарил начальника училища и на намять подарил заведению образ князя Гавриила Псковского, до сего времени хранящийся в церкви корпуса. Очевидцы говорят, что образ этот был поднесен Государю от псковского архиепископа, преосвященного Евгения. -27- Кроме образа, подаренного нашему заведению Государем, сохранилась на нанять и посуда, из которой Государь изволил отведать пищу. На витрине, имеющейся до сего времени, написано: „Государь Император Александр II, при осматривании Псковского училища военного ведомства 10 ноября 1859 года, изволил приготовленную для воспитанников пищу кушать из сей посуды".
Вот какой состав училища был к этому смотру. От псковского полубатальона кантонистов оставалось 560 чел. и 350 человек было переведено из Новгорода — всего 910 человек, распределенных на 8 полурот по 100 человек в каждой. Из этих 920 человек 350 новгородских и 149 псковских кантонистов составили училище военного ведомства, а остальные 421 человек размещались по деревням на прежнем основании. Начальство над заведением, как я уже говорил, было вверено полковнику Ермолину, по прежнему было 4 ротных командира, капитаны: Ходунов, Носков, Остергаузен и Никкалн, и 4 помощника их, 28 учителей нижнего звания, инспектор классов надворный советник Фурсов, командир музыкантской команды капитан Игишев, эконом штабс-капитан Стоцкий, казначей поручив Лукашевич, письмоводитель коллежский секретарь Петров, священник Сенаторский, старший лекарь Сокальский и младший Юшкевич, кроме того 7 преподавателей из классных чинов — всего 52 человека.
Не могу пройти молчанием только что упомянутую мною фамилию священника Сенаторского. На долю его выпала видная роль в истории нашего заведения. Я застал его еще в 1881 году. Это был высокий, плотный старик с благообразным лицом древнего патриарха, одною внешностью своею внушавший к себе уважение. Крупные черты лица, вырубленные, что называется, топором, сообщали ему энергичное выражение, а добрые серые глаза, окаймленные широкой седой прядою бровей, смотрели с какой-то детской кротостью. Он был ворчун ужасный, но три четверти ворчливости его было делом привычки, а одна четверть напускной строгости; все это знали, не исключая -28- воспитанников, среди которых он пользовался не только уважением, но и любовью. Он сильно картавил и букву р заменял г, поэтому первое время понять его говор было трудно. Уроженец Киевский губернии, он, сохранил в себе все черты малороссийского характера, не исключая хитрости, но хитрости не злой, но корыстной, а той, которая только забавляется человеком, поставленным ею же в смешное положение. Природный светлый ум в соединении с тактичностью и широким русским добродушием пополняли те пробели богословского образования, которые в другом священнике резали бы глаз. Сама предшествующая жизнь этого старика, выдержавшего вместе с Севастопольским гарнизоном 11-месячную осаду, придавала ему необыкновенное обаяние в среде юных питомцев, которые даже природные недостатки батюшки, как, например, картавость, объясняли себе не иначе, как легендарным рассказом о плене этого старика в неприятельском стане. Между воспитанниками сложилась целая басня: как турки захватили Сенаторского, зарыли его по горло в землю и в таком положении оставили на произвол судьбы. Это так подействовало, будто-бы, на Сенаторского, что он, будучи выкопан мимо проходившим русским солдатом, лишился на некоторое время языка, а впоследствии хотя начал говорить, но сделался косноязычным. Эта легенда переходила из уст в уста, из поколения в поколение и, кажется, если б сам отец Андрей Сенаторский стал опровергать ее, то навряд ли ему поверили бы воспитанники. В их представлениях он был не только священник, но герой, находившийся в рекогносцировке против горцев при Бутырском полку на Кавказе, что было известно им из приказа по училищу 22 августа 1864 года № 491.
Они любили отца Андрея за его доброту и боялись за ворчливость. Все свои беды и неудачи с учителями и воспитателями они несли священнику, который, выслушав, их же журил, но журил отечески, любовно. Не меньшим уважением пользовался старик и со стороны служащих. -29- Мы, военные воспитатели, только что поступившие в то время в заведение, всегда прибегали к его помощи, прося его отеческого внушения проштрафившемуся воспитаннику. Впрочем, часто в этом отношении он сам шел нам на встречу, узнавши вперед от воспитанника о его проделке. В этих случаях отец Андрей был неоценим. Пожуривши воспитанника, он и нашего брата не пропустит - поворчит бывало —„ну уж эти мне молодые питатели: нет чтобы с терпением, да с выдержкой — так и ломят с плеча" — укоризненно говорил старик, встречая воспитателя, но его мнению, неправильно наказавшего воспитанника.
Полковник Ермолин в рапорте своем в управление училищ военного ведомства с просьбой о назначении о. Андрея из Новгорода в Псков характеризует его так: „человек заслуженный, с основательными познаниями в догматах веры, с кротким характером и редко встречаемою любовью к детям". Кто служил с Сенаторским, тот, вероятно, почти полностью признает справедливость этой характеристики, данной в 1859 г. полковником Ермолиным.
Таков был педагогический персонал Псковского училища военного ведомства. Теперь посмотрим, что представлял из себя контингент учащихся.
499 человек, предназначенные в училище, были разделены на 4 класса: приготовительный, нижний, средний и верхний. Чрезвычайно разнообразную, разношерстную массу представлял из себя контингент воспитывающихся. Его можно подразделить на следующие группы: 1) дети обер-офицеров, 2) солдатские дети, 3) дети лиц податного сословия, 4) свободного состояния немцы, 5) дворяне, 6) незаконнорожденные, 7) цыгане, 8) евреи и 9) бродяги.
Особенно много было евреев; по видимому, прием их, кроме общеблаготворительной цели, преследовал еще цель политическую: обрусение и приведение их в православие. Из дел видно, что выбор на лучшие места служения, как-то: в фельдшерские ученики, в гравировальную школу, в телеграфисты и т. п., не мог выпадать на -30- долю евреев, не принявших православия. Вот почему и в последующие годы было такое множество евреев, переходящих в православие. По метрическим книгам церкви видно, что в 1845 году было присоединено евреев 47 человек, в 47 году — 23 человека, в 51 г. — 38 человек, 1854 г. — 115 человек, в 55 г. — 56 человек, в 1856 г. — 67 человек и т. д.
По какому случаю, или по какому распоряжению поступали в училище бродяги, сведений не сохранилось, но в списках о сословном происхождении против фамилий воспитанников попадались прописки: „бродяга". Да и самые фамилии воспитанников достаточно ясно указывали на их происхождение: Бродяга, Безродный, Безпрозвания, Непомнящий, Неизвестный и т. п. Дворян было очень мало, да и тех большинство составляли кадеты, переведенные за дурное поведение из корпусов: так, в списках 59 года значится кадет Бестужев.
К такому то сброду приходилось применять инструкцию по воспитательной части и, хотя по внешнему виду, сделать эти училища похожими на бывшие кадетские корпуса. Уже в 60 году были введены награды за успехи и поведение, а именно: записывание на красную доску и т. п.; лучшие же воспитанники удостаивались ношения погон, а за дурное поведение — записывали на черную доску и надевали серые куртки. В 1859 году, по-видимому, впервые праздновали храмовой праздник 6 августа: на дворе училища было устроено гулянье с музыкой, здание и улица были иллюминованы. Новый начальник училища, полковник Ермолин, по-видимому, был дельный и очень энергичный начальник. Чувствуя во всем недостатки, за исключением численного состава учащихся, он занялся сам преобразованием внешнего вида училища, предоставив в учебном отношении полный простор инспектору классов Фурсову. Эта личность не уступала по энергии, пониманию и благим желаниям начальнику училища: Фурсов был занят с утра до ночи и, не покладая, что называется, рук, работал над введением новых порядков в училище. Кроме того, Фурсов успевал приносить -31- пользу не только непосредственно возложенному на него службой делу, но и делу благотворительности. В 1862 г. он был назначен директором приюта св. Ольги и „энергично принялся за благоустройство вновь вверенного ему учреждения, соблюдая разумную экономию в расходах"²³.
Нечего и говорить, что в училище было дела очень много. Сами учителя нижнего звания представляли из себя элемент, требовавший если не воспитания, то обуздания: распутство, пьянство и грубость были самыми обыденными явлениями в их среде. Между тем замена учителей нижнего звания людьми, специально подготовленными для учебного дела, хотя и входила в цели инструкции, но представлялась на деле невозможной. Петербургское училище, выслав несколько человек учителей, как например, Юшкевича, Сергеева, Кондратьева, Курочкина, в мае 1862 г. уведомило, что не может удовлетворять учителями другие училища, поэтому Псковскому училищу представлялось самому озаботиться подготовкой их из тех же учителей нижнего звания. Как справилось с этим делом Псковское училище, — сведений не имеется, но еще долго приходилось начальству сосредоточивать свои заботы не столько на воспитание детей, сколько на подготовку самих воспитателей. Учителя, имевшие классные чипы, получали в год по 220 руб. Учителя нижнего звания делились на три разряда: 1 разряд получал жалованье в год 50 р., 2-й — по 33 р., а 3-й — по 25 р. Может быть по тем временам такое содержание и могло быть достаточным, но 220 р. в год учителю, имевшему классный чин, чересчур умеренно, с этим каждый согласится. Немудрено, что идти на такое скудное содержание находилось мало охотников из учителей, имевших классный чин. Конечно, не чин препятствовал такому переходу, а сравнительно небольшое число учителей на Руси действительно подготовлявшихся к этому званию и получивших право на чины, но и для них перспектива окончания курса на звание учителя казалась весьма мало заманчивой,

23 Пятидесятилетие 1844—1894 г. псковского детского приюта св. Ольги, стр. 11. -32-

только отчаянная бедность могла прельститься должностью учителя в школе и только этим можно объяснить себе, что распоряжение о замене учителей нижнего звания с 1838 г. до 1866 не было приведено в исполнение.
Вследствие неоднократных просьб и ходатайства начальства, по распоряжению Псковской городской управы, было отведено училищу место в четыре десятины на Завеличье для постоянного лагеря, где он и теперь находится.
Так проходили год за годом. Прежний состав учителей понемногу заменялся новым. 21 января 1868 года последовал приказ Военного Министра об учреждении должности главного начальника военно-учебных заведений, с подчинением ему всех кадетских корпусов и училищ военного ведомства.
В 1864 году училище отживало свои последние дни и, вдруг, почему-то вздумалось ввести в заведении суд общества офицеров. Выбрали судей, посредников, но этому суду ни разу не пришлось проявить своей деятельности, — по крайней мере случаев собрания суда по приказам не видно; вероятно общество не давало к тому поводов. Начальство строго относилось к военному элементу, так что поручик Казин за ношение длинных волос был арестован на 7 суток на хлебе и воде. В следующем году училище начало мало по малу терять своих лучших деятелей: в июне инспектор классов Фурсов получил место директора Шавельской гимназии, а на его место был назначен надворный советник Скандовский. Чрез год и полковника Ермолина заменил полковник Гарин. Старший врач стат. сов. Сокольский уволен в отставку, а его место занял надворный советник Гомолицкий. Нечего и говорить о прочем педагогическом составе, который переменился почти весь.
С 1866 г. начался опять кипучий период в деятельности заведения. В августе полковник Гарин получил распоряжение, чтобы Псковскому училищу военного ведомства „теперь же (т. е. с августа 1866 г.) приступить -33- к преобразованию в военно-начальную школу, применяясь к проектам будущих военно-начальных школ"²⁴.
По-видимому, это распоряжение ударило, как обух в голову, полковника Гарина. В приказе по заведению, написанном им лично, говорилось, что согласно проекта о военно-начальных школах все заведение будет разделено на 4 возраста, в каждом по 4 отделения, а в каждом отделении по 25 человек воспитанников. Для начала приказано сформировать 4-й самый младший возраст из 6 отделений, причем как нравственный, так и физический надзор за воспитанниками отделения был возложен на ответственность воспитателей: „ни ротный командир, ни его помощники не имели права накладывать взыскания на провинившегося воспитанника, а всецело предоставлять это дело воспитателю". Для наблюдения за воспитанниками назначался ежедневно дежурный воспитатель. Вследствие этого распоряжения воспитателями в 6 отделениях 4 возраста были назначены: Иванов, Евсеев, Парфенов, Иевлев, Александров и Гончаров. Прочие роты, говорилось в приказе, „предполагалось переформировывать постепенно, по мере окончания курса воспитанниками старших классов". Объявив такой приказ, полковник Гарин, по-видимому, сам задумался над степенью исполнимости подобной реформы, и потому делает такое распоряжение: „поименованные выше учителя-воспитатели подчиняются, кроме начальника училища и инспектора классов, еще ротным командирам и дежурному офицеру“. Что сомнение было не напрасное, подтверждает приказ, объявленный тем же полковником Гариным в 1866 г: „Неоднократно было замечено мной, что некоторые из г.г. воспитателей, вступивших в эту обязанность по моему назначению, весьма легко стали смотреть на отношения свои ко всем старшим их по службе и летам сослуживцам, как равно и на добросовестное исполнение своих обязанностей, а потому объявляю всем, до кого это может

24 Приказ по училищу 1866 г. №470. -34-

относиться, что на будущее время, всякая неприличная выходка и каждое незаконное заявление кому бы то ни было повлечет за собой примерное взыскание, так как испытанные по сие время кроткие и гуманные меры оказались, к крайнему моему сожалению, не приносящими никакой пользы". Затем в последующих приказах полковника Гарина неоднократно предписывается дежурным офицерам и ротным командирам строго наблюдать за тем, чтобы каждое приказание или распоряжение неукоснительно исполнялось учителями-воспитателями.
Вот при каких ненормальных условиях вводилась в этом заведении реформа военно-начальных школ: все военное было в загоне у высшего начальства, которое его только терпело, но пользовалось доверием начальства ближайшего; все же, от кого высшее начальство ждало обновления, были в загоне у начальства местного и в свою очередь его доверием не пользовались.
Немудрено поэтому, что начальнику заведения приходилось затрачивать массу труда и энергии, чтобы приводить в исполнение такую реформу, не обладая к выполнению ее никакими средствами. Новый проект требовал от учителя нижнего звания, а других в этом периоде не было, чего то недостижимого, чтобы он был не только учителем, но и воспитателем в полном значении этого слова: чтобы они поняли инструкцию по воспитательной части, чтобы они гуманно относились к детям, чтобы руководили их нравственным воспитанием. Каждый из воспитателей должен был изучить нравственную и физическую природу вверенных ему воспитанников и оценивать поведение каждого из них баллами по установленной тогда 5-тибальной системе; причем значение этого балла для воспитанников было гораздо большее, чем в настоящее время. Балл за поведение складывался со средним баллом за успехи и средняя арифметическая — из этих двух баллов представляла собой отметку, на основании которой переводили воспитанников из класса в класс, или признавали их негодными к дальнейшему продолжению курса. Задавая эту непосильную задачу воспитания прежним учителям нижнего -35- звания, Главное управление сомневалось даже в способности их быть преподавателями, так как в мае 1867 года, предписывая закрыть прием учителей нижнего звания в школы, предлагало состоящим на службе учителям, если они желают продолжать службу, держать экзамен на звание учителя при уездном училище, или представить свидетельства из учительских семинарий. Подобная мера могла немного возвысить научный ценз этих преподавателей, но воспитание оставалось все то же, какое получали и сами воспитатели в бывшей школе кантонистов. В конце 1867 г. начальником школы был назначен полковник Попелло-Давыдов, а инспектором классов — надворный советник Голубинов. На их долю выпало введение целого ряда мероприятий в заведении, только что подвергшемся коренной реформе.
Из наличного числа воспитанников 64 человека, „неподававших надежду к успешному окончанию курса", были переведены в писарской класс.
Оставшиеся воспитанники, в числе 400 человек, были разделены на 4 возраста: 4-й возраст состоял из 2-х отделений самого старшого 4-го класса и одного отделения II класса, 8-й возраст — из 3-х отделений III класса и I отделения 1-го класса, 2-й возраст — из четырех отделений II класса и 1-й возраст — из четырех отделений I класса. Только заботами об удобстве размещения в здании возможно объяснить себе такое неудачное распределение по возрастам, где IV класс смешивается со II, III с I и т. п. Нельзя предположить, чтобы такое смешение не имело пагубного значения для воспитательного дела, что, конечно, вполне понимал такой опытный педагог, как полковник Попелло-Давыдов.
Новым учителям-воспитателям был увеличен оклад содержания и потому прекращен в то же время отпуск продовольствия от стола воспитанников, как было прежде. Военный элемент воспитателей окончательно был изъят из школы отчасти переводом в войска, отчасти же увольнением в отставку. В школе были введены танцы, хоровое пение, переплетное -36- и столярное мастерства, для желающих и уроки стенографии. В октябре 1866 г., вместо трех часов классных занятий, назначено четыре; затем введены журналы дежурств по возрастам для ежедневных записей всего, что представляла жизнь воспитанников интересного в психологическом отношении. Наконец, 17 июля 1868 года, приказом по военному ведомству Псковская школа переименована в военную прогимназию, с целью подготовлять молодых людей для поступления в окружные юнкерские училища, только что открытые в то время. Вследствие этого значительная часть воспитанников, не подававших надежды к успешному окончанию курса, была переведена в школу, учрежденную в то же время при Псковском губернском батальоне, а так как в 1868 году приема в прогимназию не было, то к началу учебного курса оказался большой некомплект воспитанников. За этот недолгий период инспектор классов, надворный советник, Голубинов заменен в декабре 1867 г. полковником Цытовичем, а так как в январе 69 года последний получил место начальника С.-Петербургской военно-фельдшерской школы, то на его место был назначен инспектором классов капитан Острогорский.
Вот в главных чертах все то, что постепенно произошло в стенах этого заведения за время начальства над ним полковника Попелло-Давыдова.
Все, кто знал полковника Попелло-Давыдова. единогласно утверждают, что он — человек беспримерной энергии, сам входил во все подробности воспитательного дела: здесь он учит воспитателя, там — воспитанника; в самые критические моменты, без всякого зова, являлся на помощь воспитателю в возрасте; в классе бывал наставником и руководящим преподавателей. Рассказывают, что как служащие, так и воспитанники с трепетом относились к своему-начальнику, хотя отлично сознавали его прямое, честное и справедливое отношение к делу. Словом, по рассказам очевидцев, время начальства полковника Попелло-Давыдова признается золотым веком в истории этого заведения: порядок, чистота, полное -37- благоустройство в хозяйственном отношении и значительный подъем воспитательного и учебного дела, — всеми признаваемая характеристика этого периода. В 1871 году прогимназия лишилась полковника Попелло-Давыдова, назначенного директором 1-й Московской военной гимназии, а на место его прибыл полковник Левковец. В этом же году назначен новый инспектор классов, подполковник Андреев. Этот период, равно как и последующий за ним период директорства полковника Пышенкова, назначенного на эту должность в июле 1876 года, ничем особенным не проявил себя в жизни заведения. Напряженная работа предшествовавших лет притупила энергию деятелей — они вошли в колею и нужно было что-нибудь экстраординарное, чтобы заставить их протаптывать новые пути. Наконец, 13 июля 1867 года, последовало Высочайше утвержденное положение Военного Совета о переформировании Псковской военной прогимназии в Псковскую военную гимназию. Полковнику Пышенкову и коллежскому советнику Андрееву, назначенному на должность инспектора классов в 1875 году, привелось вводить новую реформу. Снова повторилось то же самое, что было 1869 г. Реформа вводилась постепенно, по мере окончания курса старшими классами. В 1876 г. был первый прием воспитанников в военную гимназию в 1-й и 2-ой классы. В октябре 1879-80 учебного года последовало распоряжение о закрытии военно-прогимназических курсов, а в 1882 г. был первый выпуск в военные училища воспитанников, окончивших семилетний полный курс образования. С 1882 года военные гимназии, по прежнему переименованы в кадетские корпуса, а название возрастов заменено ротами, почему и Псковская военная гимназия с этого времени начала именоваться: Псковский Кадетский Корпус.
Ф. А. Ушаков. -38-

Сведения о постепенном расширении, и новых постройках в зданиях Псковского кадетского корпуса с 1796 по 1896 год

Главное здание Псковского кадетского корпуса было построено для присутственных мест в 1796 году¹. В нем помещались: палаты гражданского и уголовного суда, наместническое правление, городской магистрат, губернский архив и чертежная. В 1812 году часть его была отдана под военный госпиталь. С окончанием военных действий госпиталь оказался ненужным, поэтому в 1824 году в него поместили Псковское военно-сиротское отделение. Здание представляло собою в то время двухэтажное строение, вытянутое в одну линию в 60 1/2 саж. длиной и почти 9 саж. шириной.
Сколько было израсходовано денег на постройку, неизвестно, но из журналов Псковского наместничества за 1796 г. видно, что постройка его производилась с подряда, а в качестве рабочих разрешено было брать колодников из Псковского острога. В том же журнале указано, что расходы по возведению этого здания должны быть отнесены на сумму в 20 т. рублей, имевшуюся

1 Журнал Псковского наместнического правления 17 авг. 1779 г. -39-

в распоряжении местного начальства, по Высочайшему повелению Императрицы Екатерины II, „для строения г. Пскова".
В 1827 году здание находилось на площади, причем от парадного подъезда до Ивановской улицы во всю длину здания была сделана деревянная мостовая 2). Вместе с сим зданием Отделением был получен и теперешний прачешный двор. На дворе имелось небольшое каменное здание (бывший городской магистрат, ныне уже не существующий) и каменный одноэтажный флигель, выходивший на полицейскую улицу, а около флигеля каменный сарай и конюшни. Эти здания целы до сего времени, за исключением магистрата. Двор при них составлял единственное складочное место для дров.
В 1830 году Псковский полубатальон военных кантонистов занял под склад негодных вещей так называемый Покровский винный подвал, состоявший в ведении Псковского винного пристава. Спустя 21 год, т. е. 24 сент. 1851 года, последовало официальное разрешение Министра Финансов передать подвал в пользование полубатальона, но с обязательством содержать его в порядке и ремонтировать на счет заведения или купить в полную собственность за 400 р. В 1861 г. Псковская казенная палата, в ведение которой перешел этот подвал после уничтожения откупов, возбудила вновь вопрос об этом здании. По случаю ремонта присутственных мест, палате понадобилось здание для помещения архива. Имея в виду, что упомянутый подвал

2 Предписание Рижского генерал-губернатора, дело № 2—1824 г. №1353. Донесение полицмейстера о сдаче помещения- поручику Корбуту, дело1 2—25 мая № 222 -40-

находился во временном пользовании полубатальона, палата потребовала его возращения. Начальство училища в июне 1861 г.³ вошло с ходатайством в управление училищ военного ведомства об уступке училищу подвала или безвозмездно, или же за 400 руб., как это было предположено еще в 1861 г. Какая резолюция последовала со стороны Министра Финансов неизвестно, но, судя по тому, что подвал до сего времени остается в ведении Псковского кадетского корпуса, надо полагать, что ответ был благоприятный.
В 1835 году Псковский цолубатальон, испытывая крайнюю надобность в расширении помещений как для воспитанников, так и для служащих, вошел с ходатайством в Управление военных поселений об отпуске денег на покупку последним соседних домов и дворового места, принадлежащих Приказу общественного призрения. В одном из этих домов, а именно, в одноэтажном (ныне 2-хэтажный флигель №№, для помещения прислуги), каменном доме — помещалась когда-то губернская чертежная, а впоследствии главное народное училище. При доме был одноэтажный каменный флигель (ныне флигель № 2), выходящий на Губернаторскую улицу, и другой тоже каменный, небольшой, одноэтажный флигель, выводивший на Ивановскую улицу (уничтоженное строение для высушивания белья) и каменный сарай. Вместе с домом приобретено дворое место в 605 и 1/8/9 дол. кв. саж. — все за 16 т. руб.⁴.
В 1836 г. был установлен оптический

3 Рапорт начальника училища от 28 июля 1861 г. за № 2600.
4 Купчая крепость от 10 июля 1835 г. №47. -41-

телеграф на главном здании полубатальона, причем вышка телеграфа находилась на конце здания, обращенном к Сергиевской улице. В том же году на средства купца Воронина, пожертвовавшего полубатальону 18 тыс. руб., было приступлено к устройству домовой церкви в средине здания, в среднем этаже. Постройка эта была окончена в 1848 г., а в 1856 году, при надстройке третьего этажа над главным зданием, церковь вновь перестроена в два света, причем работа и постановка нового иконостаса стоила 10 т. руб.
В 1854 году выстроены двух-этажные крылья, обращенные на Ивановскую улицу.
В 1856 г. были произведены следующие капитальные работы, а именно:
1) над всем главным зданием надстроен 3-й этаж;
2) выстроены крылья в 3 этажа, выходящие на Губернаторскую улицу;
3) при крыльях этих пристроены особые Четырехугольные выступы для помещения отхожих мест (ныне чистильные комнаты);
4) построен каменный, двухэтажный флигель по Ивановской улице, на бывшем дровяном дворе, в виде буквы Г для бани и прачешной, и
5) телеграфная вышка выстроена над третьим этажом и с прежнего места перенесена на конец левого крыла, выходящего на Ивановскую улицу. Вышка эта имела квадратное основание по 3 сажени с каждой стороны и 10 арш. высоты. Каменная лестница, служившая выходом для воспитанников на плац (ныне лестница, ведущая из квартиры директора во 2-й и 3-й -42- этажи), представляла собой вход на вышку, во втором этаже которой находился кабинет начальника училища.
Все эти работы производились особой строительной комиссией, строившей, по Высочайшему повелению, так называемые здания полковых штабов. Стоимость работ составляла 180 т. руб.⁵.
Работы были окончены 1859 году.
В 1860 году неизвестно, по чьему распоряжению и разрешению, училище устроило за го-родской стеной, в значительном от нее расстоянии, в одном из крепостных бастионов, находившемся против так называемого Михайлова двора, ледник и погреб для хранения продуктов. Эти службы, по претензии Псковской городской управы, уничтожены лишь в 1872 году.
В 1861 г., по распоряжению городского управления, было отведено под лагерное помещение училища 8 десятины земли на Завеличье. Так как отведенный участок был очень мал, то в конце того же года училище просило о дополнительном отводе земли к нарезанному уже участку. В следующем году, по указу Псковского губернского правления от 3 ноября, было предписано губернскому землемеру „безотлагательно нарезать для лагеря Псковского училища военного ведомства к трем десятинам, отведенным в прошлом 1861 году, еще одну десятину8, что и было исполнено в ноябре 1862 года. Земля эта, в количестве 4 десятин, была отведена училищу на следующих условиях: городовое управление, имея в виду, что 3 десятины, отведенные в 1861 г., составляли оброчную статью города, приносившую

5 Годовиков «Псков и его древности, стр. 611. -43-

доход, постановило за каждую из 3-х десятин взимать в городские суммы по 8 р., а за 3 десятины—24 р. в год. Губернское правление, находя требование городского управления уважительным, разрешило уплату относить на суммы земского сбора, из которого удовлетворялись, обыкновенно, все квартирные повинности для войска. Много лет прошло после этого постановления, а никто не думал об уплате денег городу за отведенную им землю. Недоимка по городским отчетам накоплялась года от году и наконец, чрез 11 лет, когда она достигла суммы в 288 р., городская управа в 1872 г. потребовала уплаты этих денег училищем, но с тем, чтобы после этого за пользование землею никаких денег ни от кого не просить. Военный совет, в виду таких условий, признал возможным разрешить училищу уплатить в суммы города 288 р., с отнесением расхода на хозяйственные деньги училища от не комплекта воспитанников.⁶.
В 1870 г. был представлен в главное управление военно-учебных заведений проект начальника военно-начальной школы об устройстве при заведении паровой прачешной, но разрешения на устройство не последовало. В 1871 году Псковская городская управа, заявляя, что „бастионы укреплений составляют арендную статью города", потребовало, чтобы Псковская военно-начальная школа очистила бастион, занятый под погреба и ледник. Между тем, школа настолько нуждалась в помещениях для хранения овощей, в дворовых местах и в квартирах

6 Журнал Военного Совета 1872 г. (в октябре). -44-

для служащих, что вынуждена была арендовать у г-жи Шафрат на Полицейской улице два деревянных флигеля и пустопорожнее место с прудом для склада дров. Лишившись погребов и ледника, начальство школы в 1871 г. вошло с ходатайством в Главное управление военно-учебных заведений о разрешении отпуска денег на покупку домов и дворового места от Шафрат. Военный совет, находя выгодными условия, предложенные Шафрат, 29 января 1872 г. постановил: отпустить школе 3 тыс. руб. на приобретение названного выше имущества. По купчей крепости школа приобрела за 3 т. руб. два деревянных дома и 1 десятину и 466 саж. дворового места⁷. Кроме упомянутого отпуска денег, школа получила в 1871 г. следующие суммы на производство капитальных работ:
1) 8475 руб. 37 к.—на приспособление главного здания для более удобного помещения служащих и воспитанников;
2) 1364 р. 54 к.— на устройство лестницы и приспособление Флигеля № 2 под воспитательские квартиры;
3) 1112 р. 98 к.—на приспособление помещения теперешней канцелярии и квартиры № 2 под лазарет;
4) 4270 р. 70 к.—на устройство новых каменных отхожих мест (луфт клозетов), при каменных же пристройках, возведенных еще в 1858 году, и
5) 1510 р. 12 к.—на устройство водопроводов и ватер-клозетов в квартире директора и инспектора классов.
А всего по всем статьям получена

7 Купчая крепость 1872 г марта 9 дня № 335. -45-

школою на капитальные работы в 1871 г. 19733 р. 17 к.
В 1872 г. произведены следующие постройки:
1) забор вокруг лагеря, стоимостью в 435 руб. 53 коп., и
2) лагерные постройки, а именно 5 бараков для воспитанников, барак для комитета (уничтоженный 2 года тому назад), куня, сторожка, сарай и 2 отхожих места. На все эти работы было отпущено 5000 р.
В 1873 г. отпущено еще 1000 р. на барак для директора прогимназии и на конюшни в лагерях. В том же году был представлен в главное управление военно-учебных заведений проект постройки каменного одноэтажного флигеля для 4 воспитательских квартир стоимостью в 12000 р.
Проект этот остался без утверждения, но в том же году отпущено 2603 р. 70 коп. на приспособление и ремонт домов Шафрат для той же цели.
В 1874 г. отпущено 1339 р. 54 коп., на эти деньги произведены следующие работы:
1) устроены каменные выгребные ямы при новых отхожих местах и
2) перенесена баня из одноэтажного флигеля № 7—в строение № 6.
В 1875 г. построен лазаретный барак в лагерях, стоимостью в 1000 руб.
В прачешной поставлена вентиляционная труба, новые котлы, а верхний этаж над прачешной приспособлен для зимнего сушила.
В 1876 г. были отпущены следующие суммы на ремонт:
1) 330 р.—на устройство и постановку золоченого креста на церкви; -46-
2) 4067 р. 60 к.—на замену деревянных полов в помещениях нижнего этажа главного здания асфальтовыми;
3) 2200 р.—на замену 33 оконных переплетов в среднем и верхним этажах главного здания (в залах теперешней 1,2,3 рот);
4) 3166 р. 96 к.—на устройство колодца с фильтром по средине двора главного здания;
5) 2095 р. 32 к.—на штукатурку наружных и внутренних стен новых отхожих мест;
6) 4940 р.—на устройство деревянного домика над колодцем, проведение по зданию сети водопроводных труб, постановку двух баков для воды и 2-х насосов для накачивания воды в эти баки.
В 1879 г. были предположены следующие постройки:
1) приспособление теперешнего цейхгауза и части, канцелярии под 2 квартиры для воспитателей;
2) приспособление теперешнего кабинета инспектора классов и карцеров под квартиры для воспитателя;
3) приспособление части теперешней гимнастической залы » мастерской под лазарет»
На выполнение их был открыт военной гимназии кредит: в 3600 р.
В 1882 г. были разрешены 5500 руб. на замену ветхого досчатого пола в зале 4 возраста (ныне 4 рота) паркетным и перемена 11 оконных зимних и летних переплетов в спальне того же возраста. Работы эти были выполнены в 1884 г.
В 1885 г. был открыт корпусу кредит в 10814 р. 51 к. для приведения воды из городского водопровода, расширение водопроводной сети, по главному зданию, устройство -47- сточных труб и приспособление части теперешней библиотеки под квартиру помощника инспектора классов.
В 1886 г. был открыт кредит в 2748 р. 62 к. для замены ветхих закладных рам, а также зимних и летних оконных переплетов в главном здании и во флигеле № 2.
В 1887 г. были разрешены работы по настилке паркетов в залах в 3-х рот взамен ветхих досчатых полов и устройство деревянного тамбура у парадного входа. На производство работ было израсходовано 6059 р. 35 к. В 1889 г. было ассигновано на устройство деревянного ледника (ныне конюшни) 5034 р. 65 к.
В 1891 г. было ассигновано 4117 р. 89 к. В 1892, 1893 и 1894 гг. разрешены следующие работы:
1) постройка каменного флигеля для служащих на 26 квартир, на 177159 руб. 90 коп.;
2) постройка каменного 2-х-этажнаго флигеля для лазарета на сумму 50734 р. 21 к.;
3) Расширение помещения для кадет, на 15909 руб. 70 коп.;
4) расширение сети водопроводов в главном здании, на 799 р. 99 к.;
5) перестилка досчатых полов в некоторых помещениях нижнего этажа главного здания, на. 6869 р. 35 к.;
6) перестилка паркетных полов в залах 3-го этажа и в залах и спальнях 2-го этажа, на сумму 9487 р. 49 к.;
7) замена деревянной ветхой крыши на здании № 8 железной, на сумму 2310 р.;
8) устройство водопровода в здании офицерского флигеля, на сумму 10971 р. 99 к.; -48-
9) постройка 2-х-этажнаго каменного флигеля для прислуги в 24 квартиры, на сумму 19038 р. 5 к.;
10) устройство заборов, тротуаров, сточных труб и садов, на сумму 18199 р.78 к.;
11) устройство отхожих мест для прислуги, па сумму 3408 р. 83 к.;
12) приспособление строений за № 4 и 12: первого под кладовые и ледники и второго под конюшни, на сумму 9902 р. 40 к.;
13) устройство ледника при офицерском флигеле, на сумму 4140 р. 35 к.:
14) устройство механической прачешной на сумму 14341 р. 64 к.
А всего за три последние годы ассигновано корпусу на капитальные работы 343278 руб. 63 коп.
Таким образом, кроме зданий, полученных нашим заведением в первоначальном их виде с 1796 по 1896 гг., произведено крупных затрат на приспособление старых построек и возведение новых зданий, на 643,225 р. 63 к. -49-

ВЕДОМОСТЬ

о денежных отпусках, полученных заведением на ремонты и капитальные работы с 1827 по 1895 гг.

На эти суммы Псковский кадетский корпус к 1896 году имеет:
1) главное здание в 3 этажа № 1, занимающее поверхность в 1389 кв. саж.
2) Лазарет двухэтажный ... № 5 — 156 кв. саж. -50-
3) Каменный двухэтажный флигель № 2 — 88 кв. саж.
4) Каменный двухэтажный флигель № 3 — 88 кв. саж.
5) Каменный одноэтажный сарай № 4 — 72 кв. саж.
6) Каменный двухэтажный флигель № 6 — 104 кв. саж.
7) Каменный одноэтажный флигель и при нем сарай № 7 — 92 кв. саж.
8) Каменный подвал № 8 - 75 кв. саж.
9) Каменный флигель в 4 этажа для служащих № 14 — 338 кв. саж.
10) Каменный двухэтажный флигель для прислуги №15 — 72 кв. саж.
11) Два каменных отхожих места для прислуги  №17 — 28 кв. саж.
12) Деревянный флигель для прислуги №9 — 30 кв. саж.
13) Деревянный флигель №10 — 55 кв. саж.
14) Деревянная конюшня с сараем №12 — 70 кв. саж.
15) Деревянный ледник №16 — 81 кв. саж.
 

Ф. А. Ушаков.
1895 года, Июня 3 дня.
г. Псков. -52-

2004-2025 ©РегиментЪ.RU