Сорина Л.М. Поэт и воин Первой мировой
войны Н.С. Гумилёв
// Вестник архивиста. 2006. №4-5. С.98-105.
OCR, корректура: Бахурин Юрий (a.k.a. Sonnenmensch),
e-mail:
georgi21@inbox.ru
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но Святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.
Николай Гумилёв («Память»)
Мы медленно восстанавливаем свою историческую память.
Первая мировая война все еще остается в России без
героев, без их имен, без памятников воинам, павшим в
мировой войне. Памятная дата, 90-летие начала Первой
мировой войны, у нас в стране впервые отмечалась в 2004
году.
Исторических источников, документальных, а тем более
вещественных, периода Первой мировой войны сохранилось
крайне мало. В редчайших случаях в домашних и семейных
архивах остались фотографии родственников – участников
войны 1914–1918 гг., тем более в офицерской форме,
награды, Георгиевские кресты. Это были бы явные улики.
Чтобы выжить в годы гражданской войны и репрессий,
уничтожалось все: письма с фронта, фотографии, газеты,
журналы, книги, любые косвенные свидетельства. Многие
представители известных дворянских фамилий вынуждены
были их сменить, скрывая свое не рабочее происхождение.
И самое драматичное – люди замолчали, глубоко запрятав в
себя прошлое, унося в вечность свою память.
Между тем в самом начале войны Русское историческое
общество, губернские ученые архивные комиссии призвали
общественность к собиранию и сохранению свидетельств
войны. Председатель Тверской ученой комиссии И.А. Иванов
в своем обращении от 9 декабря 1914 г. к членам
комиссии, а их было более 250, писал: «Настоящая великая
европейская война, несомненно, в самом недалеком будущем
сделается предметом серьезного исторического изучения.
Для этой цели необходимо накопление возможно большего
количества материалов. Вследствие чего архивная комиссия
покорнейше просит Вас принять участие в собирании
материалов для истории настоящей войны (всякого рода
печатные и рукописные известия, сообщения, статьи,
доклады, объявления, афиши, картины, рисунки, портреты и
т.п.) и материалы эти направлять в кабинет Исторического
Архива на Мытной площади по почте или лично от 6-9 часов
вечера ежедневно»{1}. Так бы и было. Но это уже
сослагательное наклонение, которому в Истории места не
отведено. У России не было победы в великой европейской
войне, хотя добывалась она трудом русских воинов. Из
Первой мировой войны Россия выведена революцией 1917
года под влиянием зарубежных сил. Отечественная для
России война была превращена в гражданскую с резней, с
великим голодом и великим мором. Так что уже не
архивные, а партийные комиссии выполняли заказ новой
советской власти и подчистую выбирали из архивов бывших
учреждений документы о династии Романовых, скрупулезно
собирали документы о Ленине и Октябрьской революции. Со
всех сторон Первую мировую войну ожидало забвение. Как
оказалось, на многие годы. Тем ценнее для нас
художественная литература как важнейший исторический
источник о войне{2}. К счастью, есть эпопеи М.А.
Шолохова, А.Н. Толстого, А.И. Солженицына, литература
русской офицерской эмиграции, представляющая, скорее,
беллетризированные мемуары. Но особую ценность имеют
произведения, вышедшие из-под пера
писателей-фронтовиков, хроникеров, по свежим следам
фиксировавших живые картины Первой мировой. Один из них
– ярчайший представитель поэзии Серебряного века Николай
Степанович Гумилёв. Он добровольцем ушел на фронт: «В
немолчном зове боевой трубы / Я вдруг услышал песнь моей
судьбы». Но его не берут. У него «белый билет». Еще в
1907 г. Гумилёв был освобожден от воинской повинности
из-за болезни глаз. Он добивается зачисления на военную
службу и разрешения стрелять с левого плеча. Он выбирает
кавалерию. За отдельную плату, частным образом, обучился
владению шашкой и пикой: «Променял веселую свободу / На
священный долгожданный бой». «Не одному мне показалась
странной идея безо всякой необходимости надевать
солдатскую шинель и отправляться в окопы. Гумилёв думал
иначе», – вспоминал о нем поэт Георгий Иванов{3}.
24 августа 1914 г. Гумилёв был зачислен в 1-й эскадрон
лейб-гвардии Ее Величества государыни императрицы
Александры Федоровны уланского полка и 28 сентября,
получив боевого коня, отправился на передовую, к границе
с Восточной Пруссией.
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
«Мало того, что он добровольно пошел на современную
войну – он – один он! – умел ее поэтизировать. Да, надо
признать, ему не чужды были старые, смешные ныне
предрассудки: любовь к родине, сознание живого долга
перед ней и чувство личной чести. И еще старомоднее было
то, что он по этим трем пунктам всегда готов был
заплатить собственной жизнью», – написал А.И. Куприн в
статье «Крылатая душа» сразу после гибели Гумилёва{4}.
Поэт, романтик, «рыцарь счастья» верил, что не погибнет:
«Я, носитель мысли великой, /Не могу, не могу умереть».
Эйфория в обществе, эйфория в душе поэта. Все верили в
скорую войну. К своему участию в войне Гумилёв отнесся
очень серьезно. Он подготовил себя к сражениям. Он был
отличный стрелок. Он был отважен. Уже в декабре 1914 г.
улан Гумилёв был награжден Георгиевским крестом 4-й
степени, а в январе 1915 г. произведен в младшие
унтер-офицеры.
«…В жизни пока у меня три заслуги – мои стихи, мои
путешествия и эта война. Из них последнюю, которую я
ценю менее всего, с досадной настойчивостью муссируют
все, что есть лучшего в Петербурге… Меня поддерживает
только надежда, что приближается лучший день моей жизни,
день, когда гвардейская кавалерия одновременно с лучшими
полками Англии и Франции вступит в Берлин», – писал
Гумилёв из действующей армии 2 января 1915 г. другу М.Л.
Лозинскому{5}.
Николай Гумилёв ведет подробнейший дневник военных дней.
Корреспонденция Гумилёва с фронта печаталась весь 1915
год в петербургской газете «Биржевые ведомости» под
названием «Записки кавалериста». 17 октября 1914 г.
Гумилёв принял «боевое крещение». «Этот день навсегда
останется священным в моей памяти, – писал Гумилёв в
«Записках кавалериста». – Я был дозорным и первый раз на
войне почувствовал, как напрягается воля, прямо до
физического ощущения какого-то окаменения, когда надо
одному въезжать в лес, где, может быть, залегла
неприятельская цепь, скакать по полю, вспаханному и
поэтому исключающему возможность быстрого отступления»…
«Но вот наступила и моя очередь вступить в бой.
Послышалась команда: «Ложись… прицел восемьсот…
эскадрон, пли», и я уже ни о чем не думал, а только
стрелял и заряжал, стрелял и заряжал. Лишь где-то в
глубине сознанья жила уверенность, что все будет, как
нужно, что в должный момент нам скомандуют идти в атаку
или садиться на коней, и тем или другим мы приблизим
ослепительную радость последней победы»{6}. Храбрость в
том и заключается, – всегда говорил Гумилёв, – чтобы
подавлять страх и делать то, что надо. Бой
– это
умение справиться со страхом{7}.
Вот как Гумилёв описывает наступление: «Через несколько
дней в одно прекрасное, даже не холодное, утро
свершилось долгожданное. Эскадронный командир собрал
унтер-офицеров и прочел приказ о нашем наступлении по
всему фронту. Наступать – всегда радость, но наступать
по неприятельской земле – это радость, удесятеренная
гордостью, любопытством и каким-то непреложным ощущением
победы. Люди молодцеватее усаживаются в седлах, лошади
прибавляют шаг»{8}.
С внутренним убеждением выходил Гумилёв на поле брани,
сражаясь за веру, царя и отечество, как делали его отцы
и деды: «В конце недели нас ждала радость. Нас отвели в
резерв армии, и полковой священник совершил
богослужение. Идти на него не принуждали, но во всем
полку не было ни одного человека, который бы не пошел.
На открытом поле тысяча человек выстроились стройным
прямоугольником, в центре его священник в золотой ризе
говорил вечные и сладкие слова, служа молебен. Было
похоже на полевые молебны о дожде в глухих, далеких
русских деревнях. То же необъятное небо вместо купола,
те же простые и родные, сосредоточенные лица. Мы хорошо
помолились в этот день»{9}. О том же стихотворение
«Война», написанное на фронте в ноябре 1914 г.
Тружеников, медленно идущих
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.
«Патриотизм его был столь же безоговорочен, как
безоблачно было его религиозное исповедание»{10}. И
совсем не чужды психологии молодого воина размышления:
«Я всю ночь не спал, но так велик был подъем
наступления, что я чувствовал себя совсем бодрым. Я
думаю, на заре человечества люди так же жили нервами,
творили много и умирали рано. Мне с трудом верится,
чтобы человек, который каждый день обедает и каждую ночь
спит, мог вносить что-нибудь в сокровищницу культуры
духа. Только пост и бдение, даже если они невольные,
пробуждают особые, дремавшие прежде силы»{11}.
Наступил тяжелейший для России 1915 год. Фронт растянул
силы России на гигантской территории, от Балтии до
Багдада. В тылу плелись интриги и возникали сплетни. Из
письма Гумилёва к жене Анне Ахматовой: «…Рождается рознь
между армией и страной. Но это не мое личное мнение, так
думают офицеры и солдаты…»{12}.
В марте 1915 г. стояли сильные морозы. Из «Записок
кавалериста»: «Во многих разъездах я участвовал, но не
припомню такого тяжелого, как разъезд корнета князя К.,
в один из самых холодных мартовских дней… Я не догадался
слезть и идти пешком, задремал и стал мерзнуть, а потом
и замерзать…»{13}. Гумилёва привезли в Петроград с
воспалением легких. В лазарете он пролежал два месяца.
По состоянию здоровья Гумилёв был признан негодным к
военной службе, но, как и в начале войны, ему удалось
переубедить врачей, и в мае он снова на фронте. Летом
1915 г. Гумилёв награжден вторым Георгиевским крестом
3-й степени за спасение пулемета под огнем противника.
28 марта 1916 г. Гумилёв получил первый офицерский чин
прапорщика с переводом в 5-й Александрийский гусарский
полк. Полк стоял севернее Двинска, на правом берегу
Западной Двины. В апреле полк был направлен в окопы. 6
мая Гумилёв заболел и был эвакуирован в Петроград. С
обнаруженным процессом в легких его поместили в лазарет
Большого дворца в Царском Селе, где старшей медицинской
сестрой работала императрица Александра Федоровна, шеф
тех полков, в которых служил Гумилёв. В госпиталях
Царского Села с начала войны медсестрами работали дочери
императора Николая II великие княжны Ольга и Татьяна,
помогали им и младшие дочери Мария и Анастасия. 5 июня
1916 г. великой княжне Анастасии исполнилось 15 лет. В «Новоромановском
архиве», который после расстрела царской семьи был
привезен в Москву, сохранилась рукопись стихотворения
Николая Гумилёва, посвященного Анастасии. Оно подписано
прапорщиком Гумилёвым и всеми офицерами, лечившимися в
лазарете. Великая княжна сохранила подарок. К этому
времени поэт Николай Гумилёв уже был кумиром современной
молодежи. Юная красивая Анастасия была счастлива
вниманием знаменитого поэта и бесстрашного воина.
Сегодня день Анастасии
И мы хотим, чтоб через нас
Любовь и ласка всей России
К Вам благодарно донеслась.
* * *
И мы уносим к новой сече
Восторгом полные сердца,
Припоминая наши встречи
Средь Царскосельского дворца{14}.
25 июля 1916 г. Гумилёв снова выехал на театр военных
действий. В сентябре – октябре 1916 г. в Петрограде
держал офицерский экзамен на корнета. Не сдав (из 15)
экзамен по фортификации, Гумилёв снова отбыл на фронт.
Новый 1917 год встретил в окопах, в снегу. Завершилась
служба Гумилёва в 5-м Гусарском полку неожиданно. Полк
был переформирован, а прапорщик Гумилёв направлен в
Окуловку Новгородской губернии для закупки сена частям
дивизии; там застала его Февральская революция и
отречение императора Николая II от престола. Гумилёв
разочарован. Себя считает неудачником, прапорщиком
разваливающейся армии. В апреле 1917 г. из штаба полка
пришло сообщение о награждении прапорщика Гумилёва
орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и
бантом, но поэт не успел его получить. Он добился
командировки на Салоникский фронт, и 17 мая Анна
Ахматова проводила мужа на крейсер. Но поскольку Россия
была выведена из войны неслыханно позорным Брестским
миром, Гумилёв в апреле 1918 г. возвратился домой, в
Россию. Царское Село переименовано в Детское Село, дом
Гумилёвых реквизирован. Анна Ивановна, мать Гумилёва, с
сыном Лёвушкой живут в Бежецке. Анна Ахматова попросила
развод…
Началась новая жизнь в новой стране. Популярность
Гумилёва в Петербурге была фантастической. Он издает
книги, выступает в различных аудиториях, читает лекции,
преподает в студиях и кружках, занимается переводческой
деятельностью и литературной критикой. Он входит в
состав редакционной коллегии издательства «Всемирная
литература», его избирают председателем Петроградского
отделения Всероссийского Союза поэтов, который до этого
возглавлял Александр Блок. В своем дневнике Блок
оставляет запись: «Все под Гумилёвым»{15}. Вспоминает
поэт Г. Иванов: «Он, идя после лекции, окруженный своими
пролетарскими студистами, как ни в чем не бывало снимал
перед церковью шляпу и истово, широко крестился. Раньше
о политических убеждениях Гумилёва никто не слыхал. В
советском Петербурге он стал даже незнакомым, даже явно
большевикам открыто заявлять: «Я монархист». Помню,
какой глухой шум пошел по переполненному рабочими залу,
когда Гумилёв прочел:
Я бельгийский ему подарил пистолет
И портрет моего государя{16}.
В конце августа 1921 г. Петроградская губчека
расстреляла русского воина, талантливого поэта Николая
Степановича Гумилёва. Убили его за участие в мировой
войне, за любовь и преданность России. Могила его
неизвестна.
Примечания
{1} ГАТО (Государственный архив Тверской области).
Ф.103. Оп.1. Д.755. Л.61.
{2} Зверев В.В. Новые подходы к художественной
литературе как историческому источнику // Отечественная
история. 2003. №4. С.161–166.
{3} Иванов Г. О Гумилёве. В кн.: Высотский О.Н. Николай
Гумилёв глазами сына. М., 2004. С. 465-466.
{4} Цит. по кн.: Лукницкая В. Николай Гумилёв: Жизнь
поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких.
Л., 1990. С.298-299.
{5} Гумилёв Николай. Избранное. М., 1990. С.288-289.
{6} Гумилёв Н.С. Соч. в 3 т. Т. 2. Записки кавалериста.
С.287, 297.<
{7} Иванов Г. Там же. С. 471.
{8} Гумилёв Н.С. Соч. в 3 т. Т. 2. Записки кавалериста.
С. 292.
{9} Там же. С.304.
{10} Левинсон А. Гумилёв. В кн.: Высотский О. Н. Николай
Гумилёв глазами сына. М., 2004. С.551.
{11} Гумилёв Н.С. Соч. в 3 т. Т.2. Записки кавалериста.
С.322.
{12} Цит. по кн. Лукницкая В. Николай Гумилёв: Жизнь
поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких.
Л., 1990. С. 298–299; Там же. С.173.
{13} Гумилёв Н.С. Соч. в 3 т. Т. 2. Записки кавалериста.
С.332-<333.
{14} Николай II. Семья императора // Альманах «Сокровища
России». Вып. 13. С.96.
{15} Гумилёв Н.С. Соч. в 3 т. Т. 3. Николай Гумилёв.
Хроника. С.419.
{16} Иванов Г. Там же. С.469.
Главная