Артамонов В.А. Русская армия после Петра I
// Военно-исторический журнал. 1997. №3. С.42-49.
OCR, корректура:
Бахурин Юрий (a.k.a. Sonnenmensch), e-mail:
georgi21@inbox.ru
В истории русской
армии XVIII века есть два рубежа: 1725 год (смерть царя-реформатора) и 1756-й
(начало Семилетней войны). И Северная 1700-1721 гг., и Семилетняя 1756-1763 гг.
войны явились суровым испытанием для русской армии.
"Золотой век" расцвета Российской державы во второй половине XVIII столетия во
многом обязан "великой духом армии", в которой все, от чудо-богатырей солдат до
"екатерининских орлов" - полководцев были пропитаны духом победного наступления,
воинской чести и долга. Великолепным символом той эпохи стал марш-гимн "Гром
победы" композитора О. А. Козловского на слова Г. Р. Державина. Подобного не
было в первой половине XVIII века, несмотря на победы русского оружия в
петровское царствование. Даже гвардейцы Петра I рассуждали, как вотчинники XVII
века: "...Петр I поступил бы гораздо умнее, если бы миллионы людей, которых
стоили Шведская война и основание Петербурга, оставил за сохою дома..."1.
Судьба России всегда шла рука об руку с судьбой армии. Подъем страны при Петре 1
сопровождался становлением национальной регулярной армии, возрождение
самодержавия при Анне Ивановне в 1730-1740 гг. активизировало вооруженные силы,
воцарение дочери Петра Елизаветы восстановило петровский дух и традиции в армии.
Первый русский император, обязав дворянство к принудительной военной и
государственной службе, превратил его, по сути, в подобие крепостного сословия.
Дворянство тяготилось обязанностью служить"с фундамента солдатского дела ,
постоянными походами и отрывом от поместий.
Победы в великой Северной войне были одержаны колоссальным напряжением сил нации
и ценой милитаризации страны. Экономика государства не справлялась с непосильной
задачей. Задержка жалованья офицерам стала обычным явлением. В 1724 - 1725 гг.
армия вообще не получала денежное вознаграждение в течение 16 месяцев2.
Правительство Екатерины I постаралось как можно скорее исправить положение.
Солдаты и офицеры получили годичные отпуска без сохранения содержания, старым и
увечным было позволено уйти в отставку, солдат стали посылать на хозяйственные
работы.
По штатному расписанию русская армия в 1726 году выглядела внушительно: 40
пехотных полков (52 436 человек), 26 драгунских полков (30 238 человек), 78 тыс.
человек гарнизонных, 35 тыс. иррегулярных войск и 4000 человек служило в
артиллерии. "Низовой" ("Персидский") корпус состоял из 9626 драгун и 13 402
пехотинцев. Элитными частями русской армии и империи оставались Преображенский и
Семеновский гвардейские -42- полки. В наличии, конечно, было меньше: в пехотных
полках, например, состояло всего 41483 человека3. Поставка
рекрутов и недорослей не восполняла и трети убыли в войсках, не хватало
патронов, пороха и фитилей, многие фузеи пришли в негодное состояние.
Страсть к власти, а не дела армии заботили А.Д. Меншикова, когда он через шесть
дней после смерти Екатерины, 12 мая 1727 года, производил себя в генералиссимусы
русской армии. Два года и восемь месяцев правления царя-подростка Петра II
(1727-1730 гг.) временщики считали счастливейшей эпохой XVIII века. Замерло все:
никого не принуждали служить, на всех границах был мир. Боевой порядок в армии
"весьма расстроился".
Очередной дворцовый переворот 1730 года привел на трон племянницу Петра I
курляндскую герцогиню Анну Ивановну (1693-1740 гг.), двадцать лет прозябавшую в
немецком окружении митавского захолустья. При этой мужиковатой, малообразованной
и надменной женщине и ее фаворите И. Э. Бироне (1690-1772 гг.) в Российской
Империи было реставрировано самодержавие.
Десятилетнее немецкое засилье оставило печальный след в русской истории. Была
заброшена сибирская программа, сдали среднеазиатское и персидско-индийское
направления, границу в Прикаспии снова сдвинули к Тереку, на Балтийский вопрос
смотрели сквозь "голштинскую щель".
Однако так же, как и при Петре I, немецкая партия не собиралась отторгать земли
у практически разоруженной Речи Посполитой, предпочитая всю ее территорию
держать под своим контролем. Много внимания она уделяла и черноморской проблеме.
Сильный общий противник – Османская империя логично привел Россию и монархию
Габсбургов к союзу, заключенному 6 августа 1726 года и определившему
русско-австрийские отношения на весь XVIII век.
Поднять вооруженные силы после безвременья выпало Б. X. Миниху (1683-1767 гг.).
Предки его вышли из голштинского крестьянства, но сам он был весьма образован:
знал латынь, французский, математику и инженерное дело. С 16 лет Миних вступил
на военное поприще: служил во французской, австрийской, польской и нескольких
германских армиях -43- ; сражаясь под знаменами Евгения Савойского, участвовал в
крупнейших битвах войны за испанское наследство: при Ауденарде в 1705-м и при
Мальплаке в 1709 году. Петр I принял его на русскую службу в 1721 году в чине
генерал-майора, но держал на инженерном деле.
none'>Высокий, властный, энергичный, неробкого десятка, Миних ставил
перспективные цели и упорно к ним стремился. Крайне честолюбивый (после
свержения Бирона он пытался стать генералиссимусом, а под конец жизни именовал
себя "старшим фельдмаршалом в Европе"4), что сочеталось в нем
с необыкновенным фантазерством, Миних, в частности, считал, что Анну Ивановну (а
позже и Екатерину II) удастся короновать венцом Восточной, т. е. Византийской
империи.
Дворянство, не желавшее служить солдатами и матросами, добилось-таки, что
центральная власть пошла ему навстречу, и в 1731 году по инициативе сподвижника
царя-преобразователя П. И. Ягужин-ского была учреждена офицерская школа для
дворян – Шляхетский кадетский корпус, шефом которого стал Миних. Обучавшиеся там
сотни российских дворян и остзейцев по окончании получали младший офицерский чин
или звание гардемарин в зависимости от того, шли они служить в армию или на
флот. Организована была и артиллерийская школа на 700 человек, где, впрочем, не
было ни порядка, ни надзора. Учителей не хватало, арифметику преподавали двое
подмастерьев, а потом вечно пьяный штык-юнкер Алабушев, судимый за убийство5.
По предложению Миниха в организацию военного дела были внесены изменения.
Офицерам было разрешено подавать в отставку после 25 лет службы; на командные
должности запретили назначать неграмотных; открылись гарнизонные школы;
жалованье русских офицеров было, наконец, уравнено с жалованьем иностранных.
В годы правления Анны Ивановны и Анны Леопольдовны вся военная власть в империи
оказалась в руках Миниха. Он был генерал-фельдмаршалом, президентом Военной
коллегии, генерал-фельдцейхмейстером, петербургским генерал-губернатором.
Реформы Миниха имели немецкую окраску. В первой половине XVIII века
дружественные России государства Австрия и Бранденбург-Пруссия стали великими
военными державами. К их вымуштрованной, наемной в своей основе
маневренно-скорострельной пехоте и выезженной кавалерии присматривались все
соседи. Фельдмаршал считал, что он шел в ногу со временем, когда заменял
петровское военное обучение, имевшее целью подготовку к бою, немецкой
шагистикой. Были отменены одиночная подготовка, обучение штыковому бою;
инициатива солдат всячески подавлялась.
Неверно было бы обвинять Миниха в жестокости. Отношение этого служаки к русским
солдатам и офицерам было не хуже и не лучше, чем отношение европейских
военачальников к тому наемному сброду, который они именовали "помесью машины и
скотины". Западная жестокая муштра нужна была, чтобы гнать наемника в огонь
сражения и придать ему бодрый вид на парадах.
Миних не понимал, что исполнительный русский солдат, изначально почитавший
офицера за барина, не нуждался в муштре. Эксплуатировать же русскую
самоотверженность и храбрость ради личной славы фельдмаршал умел, ценя солдат не
больше мух и не жалея их крови.
Армейские штаты 1731 года в отличие от штатов 1720 года стали устанавливаться
отдельно для мирного и военного времени, но мало отличались друг от друга6.
Гренадерские полки были расформированы и распределены по фузилерным полкам
пехоты. Количество полевых пехотных полков осталось таким же, как и при Петре I.
Миних признавался, что не знает кавалерии. Он не умел использовать в бою и
разведке драгун, появившихся при Петре, который сформировал драгунские полки с
учетом восточно-европейских просторов. Полагая, что тяжелые рейтары и кирасиры
сыграли решающую роль в победах Евгения Савойского над османами, Миних в 1731
году переформировал 4 драгунских полка в кирасирские, считая их полезными в
погонях за степняками в Причерноморье.
Кирасирская кавалерия была не только самой тяжелой, но и дорогой. Массивных
лошадей для нее ввозили из Германии. Стоимость ее содержания была намного выше,
чем драгунских частей. Не всегда удавалось подобрать и высокорослых всадников.
Бывали случаи, когда рекрут не в силах был носить не только вороненую кирасу, но
даже высокие ботфорты.
Обучение кавалерии стали вести по прусским уставам. Вместо петровских быстрых
атак с холодным оружием вновь ввели медленные аллюры и стрельбу с коня.
Огромные государственные средства, затраченные на кирасирскую кавалерию, пошли
прахом: в войнах с турками, татарами и поляками она оказалась бесполезной.
Основной функцией этих величественных всадников стало участие в торжествах,
караулах и похоронных процессиях -44- , за что они были прозваны позже "самоварниками"
и "похоронным войском". Лишь в войнах с Наполеоном Бонапартом, когда тяжелой
французской коннице нужно было противопоставить русских латников, кирасиры
оправдали себя.
Попытке Миниха полностью заменить драгун кирасирами воспротивилась Воинская
комиссия. После всех переформирований 30-х годов кавалерия имела 1 гвардейский,
3 кирасирских и 29 драгунских полков (35 881 человек)7.
В отличие от времен Петра I, который всегда стремился иметь как можно более
мобильную, облегченную артиллерию, с 1731 года стали внедряться тяжелые и
неповоротливые орудия, изготовленные по иностранным чертежам. Петровские же были
отправлены в переливку. Из Артиллерийского полка был выделен самостоятельный
Инженерный корпус, состоявший из саперов, минеров и понтонеров, с инженерным
штабом, полком и инженерной ротой. До 49 пехотных и семи драгунских (61358
человек) увеличилось количество гарнизонных полков. После спада в 1721-1726 гг.
производство стрелкового оружия постоянно наращивалось. В 1736 и 1738 гг. было
изготовлено по 25 000 солдатских фузей (против 15810 в 1721 и 1186 в 1724 гг.)8.
В дополнение к Воинскому уставу 1716 года была издана "Экзерциция пеша" для
обучения русских солдат прусскому строю и маршам.
Русская гвардия (особенно Преображенский и Семеновский полки) была отборной
силой и опорой Петра Великого и империи. К этим "офицерским полкам", где даже
рядовые были в основном из дворян, немецкие правители доверия не имели и позже
пытались разослать солдат-дворян по армейским полкам, предлагая им офицерские
должности, но встретили противодействие последних.
При участии Миниха петровский лейб-регимент был преобразован в пятиротный
лейб-гвардии Конный полк на кирасирском положении, состоявший целиком из дворян.
Этот полк должен был стать образцовым для всей русской кавалерии. Нижние чины
конногвардейцев – "рейтары" обучались по немецким образцам. Экипировка в полку
была очень дорогой: подпоручика и корнета – 669 руб., ротмистра – 1129 руб.,
майора -1829 руб., подполковника с 5 лошадьми – 2729 руб.9.
В 1730 году был основан новый гвардейский полк под командованием
обершталмейстера К. Г. Левенвольде, офицеры которого должны были отбираться из
прибалтийских немцев и иностранцев, а рядовые - из эстонцев, латышей и
украинских однодворцев. Все это делалось вопреки планам Петра, который
целенаправленно стремился заменить иностранных офицеров русскими. Теперь же в
российской армии, напротив, усиленно продвигали по службе остзейцев. Это был
"наглый вызов национальному чувству"10.
Не отставал Миних и от европейской военной моды. В связи с превращением войн в
"кабинетные" солдаты на западе стали выполнять не только боевые, но и, подобно
театральным труппам, представительско-развлекательные функции. Некоторые полки
набирались специально для "увеселения". Мишура и пустое украшательство все
больше выделялись на мундирах. С 1732 года Миних стал внедрять в войска элементы
декоративного стиля рококо: светлые парики типа "прусской косы", пудру, белила,
манжеты и - "на манер античности" – штиблеты (холстинные гетры). Длинные косы у
рядовых должны были оплетаться черной кожей, у офицеров – черной лентой. Для
нижних чинов пудра заменялась мукой, а чтобы она затвердевала, ее накладывали в
жидком виде.
Со времен прусского короля Фридриха-Вильгельма I (1683-1740 гг.) прусские
мундиры в целях экономии шились короткими и тесными, с узкими обшлагами и
отворотами, с минимумом золотых галунов и золотого шитья. Аналогичная операция
была проделана и с русским мундиром, при этом не был учтен холодный
континентальный климат (ближе к концу жизни, в 1762 году, Миних советовал Петру
III не вводить прусских мундиров в русской армии{11}). За нарушения уставных
форм фельдмаршал стал "самых старых и заслуженных полковников пред фруктом армии
под ружьем водить..."{12}.
Время Миниха было первым влиянием немецкого милитаризма в России. Потом будут
"волны" Петра III, Павла I и Николая I.
Как писал В. О. Ключевский, десятилетнее господство "курляндско-брауншвейгского
табора" настолько накалило национальные чувства русских, что после
елизаветинского переворота гвардейцы требовали поголовного изгнания всех немцев
за границу{13}.
Первой демонстрацией русской силы после передышки 1725-1730 гг. стала война за
польское наследство 1733-1735 гг. ради поддержания русского влияния в Польше.
Война велась между коалицией Австрии, России и Саксонии, поддержавшими Августа
III, и Францией, выступившей на стороне Станислава Лещинского. Русские войска
легко одержали победу. Правда, попытка Миниха взять штурмом Данциг 28 апреля
1734 года в честь дня коронования императрицы Анны Ивановны обошлась русской
-45- армии более чем в 2000 убитых. Гораздо тяжелее пришлось русским в войне с
Османской империей, начавшейся в 1735 году.
В 1732 году правительство Анны Ивановны отказалось в пользу Персии от завоеваний
Петра I в Прикаспии и, проявив недальновидность, отодвинуло границу снова на
Терек. Вывод войск "Персидского корпуса" на север оправдывался заботой о его
личном составе, чтобы Гилян не превратился в "русское кладбище". В
образовавшийся вакуум тут же попыталась вторгнуться Османская держава, и в
августе 1735 года Петербургу пришлось разрабатывать план пресечения пути
татарской коннице в Прикаспии с помощью "диверсии" в Крым, вывода оттуда
христианского населения и рабов и взятия Азова{14}.
Войска, посланные по настоянию Миниха в Крым после уборки там хлеба, как и
следовало ожидать, потерпели неудачу. Ранние снега и холод, потеря 9000 солдат и
почти такого же количества лошадей заставили 42-тысячный корпус генерал-майора
И. М. Леонтьева, выступивший к Перекопу, 13 октября повернуть назад.
В середине 30-х годов Россия могла выставить 6996 человек пешей, 1080 человек
кирасирской гвардии, 69 350 солдат пехоты, 29 908 кавалеристов, 4287
артиллеристов при 463 орудиях. В гарнизонах находилось 60 202 солдата пехоты,
6674 драгуна, 22 394 человека ландмилиции, 459 гусар, а также 55 тыс.
малороссийских, 15 500 донских, 4000 слободских, несколько тысяч запорожских (с
1734 г.) и 500 чугуевских казаков, несколько тысяч калмыков{15}.
Победная Польская война резко усилила амбициозность планов Миниха.
Фельдмаршал-державник предложил государыне в 1736-1737 гг. завоевать Азов,
Ногайскую орду, Перекоп, Крым, Кубань, Кабарду, в 1738-м – Белгородскую и
Буджакскую орды, принять Молдавию и Валахию под крылья русского орла и как венец
восточной программы короновать в 1739 году Анну короной Восточной (т. е.
Византийской) империи{16}. Общеевропейская идея изгнания турок и татар из Европы
прочно осела в голове фельдмаршала, и на склоне лет он предлагал то же самое и
Екатерине II{17}.
Конкретный план кампании 1736 года, как и 1695-го, предусматривал рассечение
Крымского ханства двумя русскими клиньями: вдоль Днепра и вдоль Дона. Миних не
мог понять, что война с маневренным крымско-татарским противником очень трудна.
В крымском войске артиллерии и ручного огнестрельного оружия было очень мало.
Часть воинов имела щиты, сабли, копья и луки. Однако выносливость, закалка и
храбрость позволяли им совершать молниеносные броски по 70 - 100 км в сутки на
Украину, в Польшу, на Балканы, в Иран и даже в Месопотамию. Не имея пехоты,
крымчаки эффективно использовали древнюю восточную тактику ослабления противника
путем разорения его земель.
При походе на юг Миних, вероятно, исходил из опыта В. В. Голицына и австрийцев.
Армия выстраивалась в каре, которое должно было не только отбиваться, но и
атаковать. В конце мая следующего, 1737 года Миних двинулся к Очакову тремя
огромными колоннами из 2757 гвардейцев, 50 508 пехотинцев, 25851 драгуна, 401
кирасира, 2842 артиллеристов, 9693 человек конной ландмилиции, 7000 донцов, 6000
запорожцев, 6000 малороссийских и 1000 слободских казаков, а также калмыков и
гусар{18}.
Как указывал фельдмаршал, от Очакова до Стамбула было всего 3-4 дня пути.
Полководец Анны Ивановны с удовольствием применил бы западную пятипереходную
систему довольствия армии из магазинов, но вместо этого в причерноморскую степь
ему пришлось взять чудовищный обоз, который вместе с кавалерией, как и в
1687-1689 гг., надо было укрывать в каре. Содержание армии оставляло желать
лучшего. Однообразие питания, летом и зимой состоявшего в основном из хлеба,
круп и мяса, приводила к частым заболеваниям даже в гвардии. В донесениях из
действующей армии упоминается до 40 видов болезней{19}.
Под смрадом пыли и пепла подожженной степи, в пекле, от которого рассыхались
даже бочки с водой, солдат форсированным маршем гнали на юг. Согнанные в
середину каре люди с лошадьми и волами оказались в антисанитарных условиях.
Начались эпидемии. Скот не мог находить себе корма.
В то время в степях от Донца до Днестра находилось до 90 тыс. степняков. Очаков
защищали 22 тыс. воинов при 98 пушках. Однако ханское войско оказалось
бессильным против этого неуклюжего каре.
В первых числах июля 1736 года был взят Очаков. Османские потери составили почти
16 тыс. убитыми и ранеными, 4650 человек было пленено. Русская армия потеряла
при штурме крепости 1022 человека убитыми и 2841 ранеными{20}.
В августе из-за бескормицы большинство войск двинулось к Киеву, оставив в
Очакове и Кинбурне русские гарнизоны. Одновременно с этими событиями
вспомогательный корпус под командованием П.П. Ласси совершил поход на Крым.
Разорение гнезда Крымского ханства было оплачено чудовищной ценой: -46- армия
потеряла до трети своего состава от дизентерии, цинги, лихорадки – 34500
человек, тогда как военные потери составили 2114 человек{21}. Но для дипломатов
это не имело большого значения. На мирных переговорах с турками в Немирове в
августе 1737 года Россия потребовала все Причерноморье от Днестра до Кубани
вместе с Крымом. В случае выхода крымско-татарского населения ему обещали
оплатить недвижимость. В крайнем случае соглашались на переход к России
Керческого пролива с городами Керчью и Еникале{22}.
15-30 октября русские гарнизоны Очакова и Кинбурна отразили удар 40-тысячной
турецко-татарской армии, которая также сильно пострадала от чумы.
В 1738 году Миних предпринял поход к Днестру и Бендерам. Перейдя Буг 21-25 июня,
он с более чем 100-тысячной армией при 262 пушках двинулся навстречу
расползавшейся с юга чуме. Из-за громадного обоза войска преодолевали всего
около шести верст в сутки. Случалось, что арьергард прибывал в лагерь поздно
ночью или на рассвете следующего дня. Много солдат страдало от дизентерии и
других болезней. Степняки охотились за повозками с провиантом и рассыпали по
земле мешки с мукой и крупой. Снова массами гибли драгунские кони, а хорошей
казацкой, калмыцкой и гусарской конницы было всего около 3000. Дезертирство
распространялось даже среди старых солдат.
С 9 августа пришлось зарывать или топить боеприпасы и ломать тяжелые лафеты.
Потеряв около 11 тыс. человек от болезней и около 2000 от стычек с татарами,
армия повернула от Днестра обратно. Из-за чумы пришлось покинуть Очаков и
Кинбурн.
Удачным был отвлекающий набег Ласси на Крым. 26 июня его войска вброд перешли
Сиваш и с тыла взяли Перекопскую линию. Несмотря на то что жара и бескормица не
позволили продвинуться в глубь Крымского полуострова более чем на сотню верст,
Ласси оставался его хозяином вплоть до августа 1738 года. Русская армия
вернулась обратно, потеряв всего 562 человека убитыми и 483 ранеными.
Миних, не считаясь с потерями, наращивал наступательные удары против османов. В
мае 1739 года нацеленная на Хотин армия должна была состоять из 102111 человек
при 290 пушках и 352 мортирках{23}. 44-тысячный корпус Ласси при 118 пушках и 28
мортирках 10 мая выступил к Перекопу, но 15 августа повернул назад из-за
невозможности продвигаться по выжженной степи. 28 мая Миних перешел польскую
границу и направился в Молдавию и Валахию. По сообщениям разведки, хотинский
Вели-паша и буджакский хан Султан-Гирей располагали 100-тысячным войском, в
которое входили 5000 янычар и 52 тыс. татар. К моменту перехода Днестра 19 июля
у Миниха было в наличии 56 140 человек, среди них 2600 раненых. Почти месяц, до
14 августа, приходилось отбивать мелкие нападения противника.
17 августа 1739 года русские одержали победу у молдавской деревни Ставучаны над
80-90-тысячной османской армией. Ее главнокомандующий Вели-паша прикрыл дорогу
на Хотин тройной линией окопов и одиннадцатью батареями (70 пушек) и с тыла
окружил русскую армию 40 - 50 тысячами татар. Внешне ситуация походила на
мышеловку, в которую попал Петр I в 1711 году на Пруте, однако состояние армии в
1739 году было другое: солдаты рвались в бой.
Сделав демонстративный выпад на правый фланг противника, русское войско со всеми
обозами и тяжелой артиллерией -47- в трех каре медленно двинулось к его левому
флангу, перешло реку Шуланец по 27 понтонным мостам и на руках вынесло на
крутизну всю артиллерию. Здесь армия сомкнулась в одно общее каре и неспешно, с
остановками стала продвигаться вперед.
Вид ощетинившейся рогатками и огнем массы был настолько грозен, что после двух
атак и потери тысячи человек турки бежали к Хотину. На месте занятой без боя
неприятельской позиции до глубокой ночи раздавались крики: "Виват, великая
государыня!" Ничтожность русских потерь (13 убитых и 54 раненых) говорила о
психологическом сломе противника.
Через два дня без боя, сдался Хотин, турки бежали за Дунай, а 3 сентября 1739
года столица Молдавии Яссы признала русскую императрицу "истинной и
самодержавной государыней"{24}.
Прусский король Фридрих II называл Миниха российским Евгением Савойским.
Действительно, мобилизация огромной военной силы, внушавшей ужас противнику,
позволила фельдмаршалу превзойти Петра I в завоеваниях на юге. Азов, Очаков и
Кинбург, Хотин и Яссы, Перекоп и Гезлев, "златопрестольный Бахчисарай" и
Ак-Мечеть могли бы сделать честь любому полководцу, но на совести "второго
принца Евгения" были колоссальные людские жертвы из-за неуклюжей оборонительной
тактики огромных каре, как будто унаследованных от XVII века.
Быстро атакующие румянцевские и суворовские каре, построенные из 4 – 8 и 1 – 2
батальонов, с их перекрестным огнем дадут совсем другой победный эффект уже в
ближайшем будущем.
По Белградскому миру 18 сентября 1739 года Россия из-за посредственности и
серости верховной власти обязалась нейтрализовать Азов и не иметь флота на
Азовском и Черном морях. К морю пробиться не удалось, вернули лишь степи
Запорожья, потерянные, в 1712 и 1713 гг. Несмотря на это, официозный Петербург
праздновал и восхвалял "матернее попечение" Анны Ивановны, разбрасывавшей
золотые и серебряные жетоны по столице и вручившей своему любимцу Бирону золотой
с бриллиантами кубок, в который был вложен указ о его награждении полумиллионом
рублей по случаю завершения войны.
Ничтожность достигнутых результатов вряд ли можно оправдать выходом Австрии из
войны. Швеция два десятка лет сражалась против коалиции шести государств в
Северной войне. Турция воевала при Минихе с тремя империями одновременно:
Российской, Австрийской и Персидской. Россия при ее военном потенциале могла
рассчитывать на более существенные приобретения в случае продолжения войны с
османами один на один.
Через 20 лет после окончания Северной войны (1700-1721 гг.), отойдя от шока,
шведы решили взять реванш за Ништадтский мир и 18 июля 1741 года начали военные
действия с целью захватить Петербург и даже территорию до Архангельска{25}.
Русскому командованию поначалу пришлось создавать план обороны Карельского
перешейка, Прибалтики и Кронштадта. Одержав первую победу над четырехтысячным
отрядом генерал-майора Врангеля, спалив крепость Вильманстранд и пленив 1200
шведов, русские войска вернулись в Выборг.
Великодержавного наступательного порыва времен Карла XII Швеция была уже
навсегда лишена, и после скромных военных демонстраций в приграничье и в связи с
переворотом 25 ноября 1741 года, который привел на трон Елизавету Петровну,
начались переговоры о мире. Еще не укрепившаяся на троне дочь Петра I
предпочитала не воевать, но отказывалась начинать царствование с возврата того,
что завоевал ее отец. 28 февраля 1742 года после окончания перемирия в
Петербурге решили приступить к энергичным наступательным операциям для
скорейшего завершения войны. При этом была сделана ставка на сепаратизм финнов,
стремившихся к независимости от Стокгольма.
Тактика на финском театре военных действий была той же самой, что и в Северной
войне после 1713 года. П.П. Ласси, располагая 36-тысячной армией, пошел из
Выборга вдоль побережья Финляндии, используя транспортные суда для снабжения
войск провиантом и боеприпасами. Донские казаки активно опустошали местность.
Шведы уклонялись от боя точно так же, как во вторую половину Северной войны. Они
покидали даже выгодные позиции и укрепленные города (Мендолакс, Фридрихсгам,
Борго, Тавастгус).
24 августа 1742 года 17-тысячный шведский корпус капитулировал в Гельсингфорсе
перед почти не превышавшим его по численности русским отрядом. Ласси отправил
шведов в Швецию, а финских солдат распустил по домам, взяв в качестве трофеев 90
орудий. За позорную капитуляцию шведский главнокомандующий Ш. Э. Левенгаупт был
судим и казнен в Стокгольме.
В очередной раз русские оккупировали всю юго-западную Финляндию вместе со
столицей Або, где с января 1743 года снова начались переговоры о мире. Весной
1743 года русское командование -48- стало готовить десант, страшный для шведов
по воспоминаниям двадцатипятилетней давности. Генерал Кейт под прикрытием
ревельской эскадры прошел на галерах в Абосские шхеры, вслед за ним должен был
выйти из Кронштадта П. П. Ласси на 106 галерах и других судах. Угроза повторения
хорошо отработанной в 1713 - 1721 гг. тактики, сулившей разорение шведского
побережья, завершила войну. 7 августа 1743 года Швеция признала Ништадтский
договор 1721 года, уступила России еще одну часть Финляндии и обязалась, как и
Россия, не вступать во враждебные союзы. Русское влияние в Швеции стало таким же
доминирующим, как и в Речи Посполитой.
Падение военной силы в послепетровское безвременье было кратким. Несмотря на
неустойчивость центральной власти, структура и дух армии, которые дал ей Петр I,
сохранились. В 30-х и даже 40-х годах еще служили ветераны "фундатора
Отечества", прошедшие его школу.
Механические попытки ввести чужеземные нормы без учета русской военной специфики
обернулись (и всегда оборачивались в последующем) бедой. Маховик миниховской
военщины, раскрученный, может быть, сильнее, чем Петром I (но без творческого
импульса последнего), приводил к колоссальным жертвам.
После окончания русско-шведской войны наступило затишье. 14 лет Российская
империя не вела боевых действий - вплоть до вступления в Семилетнюю войну в 1757
году. Но военное дело в эти мирные годы не стояло на месте. Военная коллегия
старалась исправить те недочеты, которые проявились в войнах 30-х годов. Резко
увеличилось количество артиллерии, на вооружение были приняты новые образцы,
отлично зарекомендовавшие себя в последующих войнах, - так называемые единороги
(гладкоствольные гаубицы, приспособленные для стрельбы как бомбами и ядрами, так
и картечью) и "секретные", или "шуваловские" гаубицы, стрелявшие картечью.
Огромная заслуга в перестройке артиллерии принадлежала графу П.И. Шувалову,
перед самым началом Семилетней войны ставшему генерал-фельдцейхмейстером.
Резко увеличилось количество легкой, т. е. драгунской и гусарской кавалерии (23
из 32 кавалерийских полков). Каждому кавалерийскому полку была придана
собственная артиллерия.
В 1755 году были приняты новые уставы (пехотный и кавалерийский), в которых была
окончательно отвергнута идея общеармейского каре как боевого наступательного
построения. Теперь предпочтение отдавалось гораздо более маневренным колоннам.
Изменилась система снабжения действующей армии. Боевые действия в ходе
Семилетней войны, в которых русским отрядам противостояли прусские войска,
заслуженно считавшиеся до того времени лучшими в Европе, показали, что военная
реформа в русской армии была удачной.
Примечания:
{1} Уланов В.Я. Оппозиция Петру Великому // Три века. Россия от Смуты до нашего
времени. В шести томах. Репринтное издание. Т. III. XVIII век. Первая половина.
М.: ГИС; Патриот, 1992. С. 98-99.
{2} Керсновский А.А. История русской армии. Т. 1. От Нарвы до Парижа 1700-1814.
М: Голос, 1992. С. 67-68.
{3} Нелипович С.Г. Русско-австрийские союзные связи второй половины XVIII в.
(1726-1750). М., 1992. Канд. дисс. С. 48-49.
{4} Бантыш-Каменский Дм. Биографии российских генералиссимусов и
генерал-фельдмаршалов. В 4 т. Репринтное воспроизведение издания 1840 г. М.:
Издательское объединение "Культура", 1991. Ч.1. С.200.
{5} Данилов М.В. Записки артиллерии майора М. В. Данилова, написанные им в 1771
г. М., 1842. С.30- 31,52, 53.
{6} Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII веке. М.: Воениздат, 1958.
С.55.
{7} Там же. С.57-58.
{8} Там же. С.86.
{9} Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф.20, оп.1, 1742 г.,
д.21, л.50.
{10} Ключевский В.О. Соч.: В 8 т. М.: Изд-во социально-экономической литературы,
1958. Т.IV. С.296.
{11} Баиов А. Русская армия в царствование императрицы Анны Иоанновны. Война с
Турцией в 1736 - 1739 гг. СПб.: 1860. Т.1. С.196.
{12} Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М.: Изд-во
социально-экономической литературы, 1963. Кн.XI.С.224; Порхомов С. Об
исторических записях сержанта, после подпоручика Черниговского пехотного полка
Саввы Порхомова с 1735 по 1744 г. Кострома. 1895. С.30.
{13} Ключевский В.О. Соч.: В 8 т. Т.IV.С.301.
{14} РГАДА, ф.177, оп.1, 1735 г., д.8, л.60.
{15} Нелипович С.Г. Указ. соч. С.75.
{16} Баиов А. Указ.соч. Т. 2. С.1, 444.
{17} Бантыш-Каменский Дм. Указ. соч. Ч.1. С.199.
{18} Нелипович С.Г. Указ.соч. С.173.
{19} РГАДА, ф. 20, оп. 1, 1735 г., д. 31, лл. 47-48.
{20} Миних Э. Записки графа Миниха, сына фельдмаршала, писанные им для детей
своих. СПб. 1817. С. 108-119; Соловьев С.М. Указ.соч. Кн.X. С.423; Баиов А.
Указ.соч. Т.1. С.390-391.
{21} Нелипович С.Г. Указ. соч. С.162.
{22} Баиов А. Указ. соч. Т. 1. С.443.
{23} Там же. Т. 2. С.130-132.
{24} Там же. С.225-232, 246.
{25} История Швеции. М: Наука, 1974. С.293. -49-
Главная