6 августа 1913 года, то есть 60 лет тому назад, я был
произведен в первый офицерский чин. Этот день мы, юнкера
старшего класса Николаевского инженерного училища,
ожидали с чрезвычайным нетерпением. С начала последнего
учебного года на одной из классных досок обозначалось
большими цифрами число дней, остающихся до производства.
Цифра эта каждый день уменьшалась на единицу.
Наконец кончился учебный год, лагерный сбор в
Усть-Ижорском лагере, юнкера среднего и младшего класса
уехали в отпуск, и за несколько дней до производства
юнкера старшего класса вернулись в Инженерный Замок.
Разместились мы, юнкера 2-й роты, не на наших прежних,
разбросанных местах, а все вместе, в большой камере.
Целый день мы разъезжали по городу для покупки
необходимых вещей и делая последние примерки у портных.
Мое обмундирование делал мне портной Каплун, магазин
которого был на Невском проспекте. В доме того же
Каплуна я снял и квартиру.
Наконец наступил долгожданный день 6 августа. После
утреннего чая мы отправились в Красное Село.
Юнкера были выстроены против лагеря лейб- гвардии
Преображенского полка. Наше
училище — в одну шеренгу, на правом фланге стояли два
фельдфебеля, затем шли по ранжиру портупей-юнкера и
юнкера.
Ровно в 10 часов прибыл Государь Император и стал
обходить фронт юнкеров. Когда Государь подошел к нашему
училищу, он остановился только перед фельдфебелем 1-й
роты Кохановичем и передо мною — фельдфебелем 2-й роты.
— Как твоя фамилия ? — спросил меня Государь.
— Шиловский, Ваше Императорское Величество, — ответил я.
— В какую часть выходишь?
— По инженерным войскам, с прикомандированием
лейб-гвардии к Саперному батальону, Ваше Императорское
Величество.
После этого Государь пошел вдоль фронта наших юнкеров,
не останавливаясь и ни к кому больше не обращаясь с
вопросами.
Обойдя все училища, Государь Император остановился в
центре построившихся училищ и обратился к нам с кратким
словом, призывая нас верно служить ему и отечеству, быть
строгими, но справедливыми к своим подчиненным и в
заключение поздравил нас с производством в первый
офицерский чин. Громкое « ура » было -4-
ответом на его слова.
После отбытия Государя в лейб-гвардии Преображенский
полк, который в этот день справлял свой полковой
праздник, все юнкера получили печатный приказ о
производстве и отправились обратно в Петербург.
На кроватях нас уже ждало обмундирование, разложенное
нашими служителями. Переодевшись в новенькую офицерскую
форму, мы с ликующим сердцем покинули родное училище.
Этот день я провел в Красном Селе у своей старшей сестры
Александры, чей муж, генерал-майор Александр
Александрович Михельсон, командовал в то время
лейб-гвардии Московским полком. Следующие три дня я был
занят покупкой и приемом в своей новой квартире самой
необходимой обстановки. Все это заняло так много
времени, что вместо обычного скорого поезда на Москву я
взял место на курьерский Севастопольский поезд,
отходивший из Петербурга в 12 часов ночи.
Приехав на вокзал, я по обыкновению купил в киоске
очередную книжную новинку и, войдя в вагон, снял пальто,
фуражку и шашку и уселся, чтобы начать чтение, как вдруг
в купе вошел полковник в форме военно-учебных заведений.
Я встал, чтобы представиться, и тогда полковник сказал,
что в этом же поезде, в вагон-салоне, находится Великий
Князь Константин Константинович, который приглашает к
себе всех вновь произведенных офицеров.
Я нацепил шашку, взял фуражку и вышел на платформу.
Через несколько минут появился тот же полковник в
сопровождении четырех офицеров : трое лейб-гвардии
Измайловского полка, а четвертый — в форме полевой
легкой артиллерии, прикомандированный лейб-гвардии к 3-й
артиллерийской бригаде.
Мы все пошли к концу поезда, в вагон-салон, где
находился Великий Князь с сыном, Князем Олегом
Константиновичем.
Великий Князь приветливо встретил нас и усадил на стулья
вокруг накрытого чайного стола. Князь Олег
Константинович остался стоять, разливая чай, и поднося
нам чашки и печенье. Каждого из нас Великий Князь
расспрашивал о корпусах, в которых мы обучались, о наших
планах на будущее, о литературе, об искусстве.
В частности, разговаривал со мной, Великий Князь
упомянул о памятнике Петру Великому против главного
входа в Инженерный Замок, сказав, что этот памятник
работы Растрелли. В памятной же книжке, которую получал
в подарок каждый юнкер при поступлении в училище, было
между прочим сказано, что памятник этот был работы
скульптора Мартелли. Сделан он был в царствование
Императрицы Елизаветы Петровны, но сохранялся при одном
из дворцов, в закрытом помещении. Толь-
ко при вступлении на престол Императора Павла Петровича,
после постройки Михайловского (Инженерного) Замка,
памятник этот был помещен перед главным входом, где и
сохранился до настоящего времени. На постаменте
памятника надпись: «Прадеду — правнук».
Когда Великий Князь назвал создателем памятника
Растрелли, я, конечно, прикусил язык, так как поправлять
слова Высочайших Особ не полагалось. К тому же Великий
Князь был таким знатоком искусства, что, возможно, прав
был он, а не автор памятки Инженерного Замка.
Опережая события, я хочу прибавить, что нечто подобное
произошло и в начале 1919 года, когда я состоял в «
отряде особого назначения » для охраны лиц Императорской
фамилии, проживающих в Крыму. Когда представлялись
Императрице Марии Федоровне, то Императрица, заметив мои
серебряные погоны, спросила меня, не Кавалергардского ли
я полка. Я ответил : « Так точно, Ваше Императорское
Величество, — лейб-гвардии Саперного полка ». Ответить «
Никак нет » на вопрос Высочайших Особ не полагалось.
Наш разговор с Великим Князем и его сыном продолжался
очень долго. Мы проехали Любань и только в Малой Вишере,
на трети пути до Москвы, разошлись по своим вагонам. Кто
из нас мог подумать, что через тринадцать месяцев после
этого Князь Олег Константинович будет смертельно ранен,
а в 1915 году умрет и сам Великий Князь Константин
Константинович. Судьба смилостивилась над ними, не дав
им дожить до трагических событий 1917-18 гг.
На следующий день после моего возвращения в Петербург
после 28-дневного отпуска я с утра пошел в канцелярию
лейб-гвардии Саперного батальона, чтобы представиться
адъютанту батальона поручику Турбину, который приветливо
меня встретил и просил остаться у него, пока он пойдет
доложит о моем прибытии командиру батальона. Через
несколько минут поручик Турбин вернулся и провел меня в
кабинет командира батальона, Свиты Его Величества
генерал-майора Бориса Александровича Подымова, который
ожидал меня стоя спиной к своему письменному столу.
Отрапортовав о своем прибытии к месту службы, я после
этого доложил командиру батальона о своей встрече с
Великим Князем. О всех встречах с лицами Императорской
Фамилии офицеры должны были доводить до сведения своего
прямого начальства.
— Так значит, после того, как Великий Князь спросил вас,
не мешает ли вам щипонос, вы его сняли и положили в
боковой карман. Вы очень хорошо нашлись, что сделать, —
засмеялся генерал Подымов, по своей привычке оскаливая
зубы. После этого, опять приняв -5- свой обычный суровый
вид, генерал Подымов сказал, что назначит меня в Его
Высочества (3-ю саперную) роту и отпустил меня.
С этого дня началась моя строевая служба лейб-гвардии в
Саперном батальоне. -6-
Главная