Редькин А. Картинки мирной жизни
лейб-гвардии Павловского полка. Полковой праздник 1910
г.
// Военная быль, 1960, № 44.
Уже в октябре начиналась подготовка к полковому
празднику 23-го ноября - день Александра Невского. По
утрам, до обеда, а бывало и после него полк шел в
Михайловский манеж. Тускло горели фонари в огромном
манеже, пахло конюшней и сырыми опилками, снаружи
моросил осенний дождь.
К четырем часам дня уже смеркалось, а полк, вытянувшись
во всю длину манежа, своими почти полутора тысячью,
людей, начинал репетицию. Сначала шло равнение, потом
прохождение развернутыми ротами и взводными колоннами. И
не один раз приходилось маршировать, добиваясь широкого
и мощного шага. Часа по 2 и по 3 уходило на это занятие.
Возвращались и казармы, когда было совершенно темно,
только на Марсовом
поле поблескивали лужи от походящих трамваев.
Дня за 3-4 до праздника, была генеральная репетиция и
полк шел на нее не в парадной, а в караульной форме, в
гренадерках. Обращали особенное внимание на
одновременное снимание гренадерок по команде "шапки
долой", на однообразие их держания, на выход
одновременно командиров рот на середину перед ротой.
Словом готовились не на страх, а на совесть.
С утра, 23 ноября, все блестело в казармах, полы,
которые были вымыты с вечера, печи и стены начисто
перетерты, портреты, картины и таблицы в ротных
помещениях начищены в совершенстве, нигде ни пятнышка ни
пылинки.
Еще с вечера, кумовья-финляндцы заступили наш домашний
караул, чтобы дать возможность всем людям быть на
параде, а мы, Павловцы, в свою очередь на их полковой
праздник, на 12 декабря, на Спиридона Поворота, посылали
к ним свой караул. Заведено было эти караулы угощать
праздничным обедом и ужином.
За пол-часа до выхода из казарм, в роты приходили
офицеры и тщательно осматривали людей, подтягивали
пояса, поправляли лацкана и помпоны на гренадерках. Все
было 1 срока и не всегда барышни, собираясь на бал, так
тщательно наряжались, как прихорашивались наши полки к
Царскому параду.
В баталионных колоннах выстроился полк на Марсовом поле.
Оркестр в полном составе до 60 человек со взводом
Царевой роты ушел за знаменем к Зимнему
Дворцу.
Шинели в накидку, слегка морозит и порхают редкия
снежинки, блестят гренадерки, из-под накинутых шинелей
видна алая полоса лацканов, густая щетина штыков. Вот
слышен марш приближающегося знаменного взвода.
- Полк, под знамя, шай на краул, - и командир полка, на
своем "Шантеклере", становится впереди полка.
Вот и знамя на месте, на правом фланге роты Его
Величества. С громом оркестра, под грохот барабанов и
свист флейт потянулась колонна полка через Марсово поле
на Итальянскую улицу, в Михайловский манеж. Извозчики и
трамваи остановились, пропуская полк. Остановились и
прохожие. Вот мальчишки, несущие из обойной мастерской
диван, кресла и стулья остановились, разселись на диване
и.креслах любуются редким зрелищем. Баба с боченком
сельдей за спиной, мужик разносчик, тоже
останавливаются. Проносят знамя, мужик снимает шапку и
крестится, видно старый солдат. Барышни в тонких
ботинках топчут ногами, холодно, но им уходить не
хочется. Чиновники с портфелями тоже терпеливо ждут. Их
пропускают между ротами, но они, проскочив, все-же
останавливаются и, пока полк не пройдет, стоят и
смотрят. С площадок трамваев, где теснится молодежь,
часто были слышны приветствия и поздравления, на что
фланговые унтер-офицеры неизменно отвечали: "покорнейше
благодарим, барышня", или "сударь", если поздравлял
мужчина.
Вот наконец и маненж, там уже стоят голубые Атаманцы.
Гремят полковые марши: полки приветствуют друг друга.
Пока складывают по-ротно шинели, подчищаются сапоги
щетками, захваченными предусмотрительными
каптенармусами, мы, офицеры, успеваем перекинуться парой
слов со знакомыми Атамаицами. И по сей час помню высокую
красивую фигуру их командира Евреинова. Наконец полки
выстраиваются и равняются по шнуру. Начинается съезд
начальства.
Приехал командир бригады генерал-майор
Иелита-фон-Вольский, начальник дивизии генерал Флуг,
командир Гвардейского корпуса генерал-адъютант Данилов,
в обиходе называемый "Петрушка". Затем появилась
маленькая
фигура с большой бородой в мундире Забайкальского
казачьего войска, это помощник командующего войсками
Гвардии и Петербургского военного округа генерал
Газенкампф. Только и слышны поздравления с праздником и
громовые ответы полков. Но вот появляется и наш
Царственный однополчанин Великий Князь Николай
Николаевич, гренадерка еще более увеличивает его и без
того огромный рост. Теперь с минуты на минуту надо ждать
Государя.
Действительно, не прошло и 2-3 минут, как раздалась
команда "смирно". Точно электрический ток пробежал но
полкам: встрепенулись, вздрогнули и неподвижно замерли.
- "Полки, шай на краул!" Загремел гвардейский поход и
гром полкового встречного марша.
В полку у нас было два полковых марша: одни колонный,
под звуки которого полк ходил колоннами в штыки под
Бергеном в 1799 г., под Прейсиш-Эйлау, под Фридландом,
Бородиным и до Парижа включительно, другой только
встречный. Оба марша были даны полку Императором Павлом
1-м и оба голштинского происхождения.
Медленно склоняется знамя па встречу идущему Императору
и так-же медленно поднимается. Государь в форме полка в
гренадерке. Многочисленная свита сопровождает Государя.
Видна фигура в мундире Уланского Его Величества полка -
это генерал Маннергейм; дежурство в белых барашковых
шапках.
- Здорово, Павловцы!
- Здравия желаем Ваше Императорское Величество!
- Поздравляю вас с праздником! Покорнейше благодарим
Ваше Императорское Величество! Ура! - растет по мере
прохождения Государем баталионов.
Вот прошел Государь I-й баталион и 4 ротных командира,
держа шашки "под высь", одновременно вышли и стали перед
серединой своих рот, командир баталиона впереди них.
За. I-м баталионом то-же самое проделали II-й, III-й и
IV-й. Государь шел медленно, всматриваясь в лица стоящих
солдат. Вот затрубили Атаманцы и донесся их рев "ура".
Обход полков окончен: Государь вышел! на середину и стал
перед ложей, где сидела Императрица. Выносят аналой,
выходит наш полковой священник отец Владимир Зайцев и
хор певчих в парадных кафтанах. К аналою подносят
знамена. Служится молебен с многолетием.
Молебен окончен, аналой унесли, уходят певчие, а вдоль
манежа уже стоят линейные.
"К церемониальному маршу, по-ротно, на одного линейного
дистанцию первый баталион прямо, прочие на право, на
плечо, равнение на право, шагом марш". Заиграли горны
сигнал атаки, подхватили, барабаны и I-й баталион, имея
впереди знамя при двух высоченных ассистентах-офицерах,
отбивая мощный шаг, двинулся вперед. "На ру-ку". -
Мгновенно счал стеной лес штыков в ритм шагу повалился
на руку.
Под звуки колонного марша, прерываемого сигналами
"атаки", отбивал широкий и твердый шаг, как по линейке,
выровненные роты проходили мимо Царя и каждая рота,
получив похвалу Государя, ревела в ответ "Рады стараться
Ваше Императорское Величество". Прошли батальоны,
протарахтела колесами пулеметная команда, прошла
нестроевая команда и, наконец, последней прошла школа
солдатских детей. Мальчуганы отчетливо шагали и звонко
ответили Царю.
Полились голубые сотни Атаманцев, а пока они проходили,
наш полк свернулся и, во взводных колоннах вторично
прошел перед Государем.
Прошли и выстроили фронт на старом месте. Государь и
Государыня отбыли в Зимний Дворец, разъехалось и
начальство. Командир полка поблагодарил за отличный
парад.
Разобрав и накинув шинели, потянулись из манежа в
казармы. Пока полк переходил рельсы трамвая на Садовой
улице, набралось по несколько трамваев с каждой стороны
и с площадок опять поздравляли нас с полковым
праздником.
Пришли в казармы, надо зайти домой: снять боевую
аммуницию, переменить пальто на Николаевскую шинель и
отправляться в Зимний Дворец на обед в Высочайшем
присутствии. В это время роты тоже переодеваются:
мундиры I-го срока, лацкана и шаровары сдаются в
цейхгауз. Надев верблюжьи куртки, строем идут в столовыя,
где их ждет чарка водки, пиво и весьма улучшенный обед,
а от 4-х часов развлечение в манеже Мраморного Дворца.
Имеющие родных, знакомых, да и вообще желающих
прогуляться, увольняют до поздних часов.
Дома встречает меня деньщик. Рожа веселая - видел Царя.
Как правило, все деньщики отпрашивались у своих офицеров
па этот день в строй, чтобы увидеть Царя и пройти перед
ним. По Миллионной видны идущие и едущие наши офицеры в
гренадерках, кто в пальто в рукава, кто в шинели в
накидку.
Поднимаемся на верх, оставив пальто и шинели внизу у
лакеев. Большой зал, столы поставлены покоим, серебро,
цветы, вазы с фруктами и конспектами. Толпятся офицеры,
мешая алый цвет лацканов с голубыми мундирами Атамапцев:
маки и васильки. Дворцовые лакеи, в большинстве старые
гвардейские солдаты с полковыми нагрудными знаками,
медалями, крестами, у некоторых видны и иностранные
ордена. Лакеи во фраках, коротких штанах, белые чулки и
башмаки с пряжками.
Все, стояли и тихо разговаривали, но вот вошел Государь,
сопровождаемый Государыней, сделав общий поклон,
пригласил садиться. Сразу заиграла музыка, оба оркестра,
наш и Атаманский. Около Государя с Государыней сидело
начальство, остальные офицеры перемешались с голубыми
Атаманцами.
Лакеи разносят горячее. У каждого прибора пара небольших
булочек, белая и пеклеванная, если понадобится еще, то
лакей принесет на тарелке. Подали второе. Поднимается
Государь пьет за здоровие обоих полков. Командиры полков
отвечают, гремит "ура".
Обед подходит к концу, пьют кофе с коньяком, ликерами,
разбирают вазы с конфектами и фруктами. Кто из старых
петербуржцев, особенно из военной среды, не помнит, как
ценились конфекты с Царского стола? А ведь это были
самые простые леденцы, но особенно славились своим
вкусом малиновые, завернутые в белые бумажки с
бахромкой. И давным-давно повелось привозить домой
конфекты и фрукты с Царского стола. Государь, сам
служивший в Преображенском полку, равно, как Его отец
Император Александр III-й, дед Александр II-й, прадед
Николай I-й, знали этот обычай. Наши гренадерские шапки
были очень удобными бонбоньерками н па этот раз в моей
шапке оказалась добрая пригоршня леденцов, именно
малиновых, 2-3 яблока, груша и апельсин.
После обеда Высочайший обход выстроившихся офицеров.
Так-как из года в год для разговора с Государем
выдвигались одни и те-же офицеры, участники Японской
войны, то при необыкновенной памяти Государя, он легко
запомнил каждого. И на этот раз, подойдя ко мне, между
прочими вопросами, спросил, не слишком-ли давит
гренадерка мне на лоб и как она вообще тяжела? Я, держа
гренадерку по уставу в левой руке, отвечал, что она меня
не бесспокоит. Тогда Государь протянул руку, чтобы лично
убедиться в ее тяжести, а я гренадерку потянул назад.
Посмотрел Государь на гренадерку и, увидав, что она
изрядно нагружена и благодаря этому весьма тяжела,
улыбнулся, а стоявшие позади него Великий Князь Николай
Николаевич и командир полка улыбались во весь рот.
Государь наклонил голову, еще раз взглянул на гренадерку,
потом на меня, еще шире улыбнулся и прошел к следующему,
левее меня стоящему, штабс-капитану Льву Адамовичу.
После Высочайшего обхода мы отправлялись по домам. Надо
было отдохнуть, приготовиться к парадному ужину, на
который всегда съезжалось много гостей, преимущественно
бывшие офицеры полка. Кроме того с ротой надо было пойти
на развлечение в манеж Мраморного Дворца.
Манеж был битком набит: на первых скамьях офицеры,
фельдфебеля и старшие унтер-офицеры, а сзади, как арбузы
на ярмарке, солдатские головы. Все веселы, с,
удовольствием смотрят на сцену, где им показывают разные
фокусы, поют частушки, рассказывают незамысловатые
анекдоты и шутки. Взрывы хохота прерывают рассказчика,
потом идет кинематограф - так незаметно промелькнули
1,5-2 часа и веселая, и оживленная толпа расходится по
ротам.
Поужинают, а потом бесконечно пьют чай у своих коек или
отправляются в полковую лавочку, где колено выпить чая,
пива, дешевого удельного вина, а также получить котлеты,
битки, жареную колбасу с картофелем и кислой капустой,
малороссийское сало, дешевую карамель, пастилу и все это
буквально за гроши.
В 10 часов наше офицерское собрание залито светом. На
биллиарде шаров не катают, в мундирах играть неудобно,
да и не время. Небольшие круглые столики накрыты на 4
персоны, все серебро, накопленное полком за сотню лет,
на столах, везде цветы. После ужина все это уберут и
поставят тяжелые серебряные братины, тогда и пойдет
питье.
Съезжаются гости, их встречают офицеры. Из старейших
Павловцев ежегодно бывал старик майор Вормс, от служил в
полку свыше 55 лет тому назад - 1853-56 г.г. и в
отставку вышел при Императоре Александре II-м до
Турецкой кампании 1877-78 г.г., сохранив отставную форму
того времени - кэпи и полусаблю. Выли участники войны
1877-78 г.г., один из них Березовский, раненный под
Горным Дубняком 11 октября 1877 года в грудь навылет.
После войны вышел в отставку и открыл военно-книжное
дело. Он издавал всем известный журнал "Разведчик".
Бывали старые однополчане - Федя Нордман из Департамента
Герольдии, Александр Александрович Леман из Главного
управления Красного Креста. Он в бою под Ляойяном вывез
меня из-под Гелиографной горы, будучи начальником
санитарной летучки.
Наконец появилась высокая фигура Великого Князя Николая
Николаевича, который, случайно увидев меня рядом, лукаво
подмигнул, вспомнив тяжелую гренадерку.
Появилась собранская прислуга с подносами - у одного
поднос с замороженными разными водками, у другого поднос
с разнообразнейшими сандвичами, маленькими, не больше
медного пятака. Так и ходили они попарно. После закуски
шли к столам и рассаживались своими компаниями. Играли
два оркестра, духовой и струнный. Одно блюдо сменялось
другим: дичь, рыба, зелень, еще и еще смены. Все обильно
заливалось мадерой, хересом, марсалой, портвейном. После
жаркого начинались тосты и лилось вино в тяжелые
серебряные полковые кубки. Кроме традиционного
полкового, от дедов "вдовы Клико", каждый еще требовал
то, что ему нравилось: Мумм, Кордон Вэр, Кордон-Руж,
Кристаль, Мозель Мускатель - сладкое душистое шипучее
вино.
Около часа ночи, Великий Князь уезжал, провожаемый всеми
офицерами, после чего начинали, разъезжаться более
пожилые гости, а оставшиеся чипы средних лет и молодежь
продолжала веселиться, но постепенно таяли их ряды,
некоторые, сраженные Бахусом, мирно спали па диванах
дежурной комнаты и зеленой гостинной, другие с трудом
добирались до своих квартир в казармах. Но крепкие бойцы
оставались и твердо сидели до утра, дополнительно
ужинали 2, а то и 3 раза. Оставшаяся собранская прислуга
тоже бывала не без греха.
К 8 часам утра в собрании не оставалось уже ни души.
Только дежурный по полку и его помощник с тоской ждали
смены, чтобы пойти домой и лечь спать.
Все чисто прибрано, проветрено. Все серебро и хрусталь
перемыты и в ящиках отнесены в полковой музей. Но этот
день еще день отдыха, а на следующий - к 8-ми часам утра
всем надлежит быть в ротах на занятиях.
Главная