|
Казаков М.И. Солдатский бунт
// Вопросы истории. 1973. №4. С.207-209.
OCR, корректура: Бахурин Юрий (a.k.a.
Sonnenmensch), e-mail:
georgi21@inbox.ru
Весной и летом 1915 г., после тяжелых боев с
германской армией, русские войска вынуждены были
отступить на рубеж Рига – Двинск – Дубно.
Ближайшие подступы к Риге и участок обороны на
южном берегу Западной Двины удерживали
соединения 12-й армии, которая продолжала
оставаться, здесь и в 1916 году. В нее входило
несколько сибирских стрелковых корпусов,
участвовавших в боевых действиях с августа 1914
года...
Военные неудачи царизма и бедственное положение
трудящихся вызвали нарастание стачечного
движения в стране. Восставали крестьяне.
Революционное движение охватило армию и флот.
Целые воинские части отказывались повиноваться
приказам командиров. Антивоенные настроения все
шире распространялись среди матросов и солдат, в
том числе и в 12-й армии. Особенно сильно
проявилось нежелание солдат идти в бой в конце
1916 г., когда командование вело подготовку к
наступлению, а затем и начало его на
Митавском (Елгавском)
направлении. В середине декабря на имя командира
17-го Сибирского полка полковника Бороздина
поступило по полевой почте анонимное письмо, в
котором его предупреждали, что полк не пойдет в
наступление. 18 декабря командиру 2-го взвода
14-й роты Карамзину обозный роты Щербаков
передал запечатанный конверт якобы из дому. В
нем было письмо, обращенное «К товарищам» и всем
солдатам с призывом заявить начальству, что они
«свои позиции держать будут, а в наступление не
пойдут, так как не желают зря проливать кровь за
продажное начальство». Анонимные письма получили
в те же дни взводный 18-го Сибирского полка
Евдокимов, один из взводных 19-го полка и
некоторые другие командиры.
В 15-м, а затем в 16-м и 19-м Сибирских полках
появилась написанная печатными буквами
прокламация, в которой говорилось: «15-й полк,
не ходите в наступление, и мы не пойдем...
Господа офицеры.., если будете гнать стрелков,
тогда вас всех на этом же месте будем стрелять и
прикалывать штыками... Когда все поймем, тогда,
не теряя времени, пойдем, перебьем свое
начальство, генералов, министров и царя Николая
II,
тогда вот будем и мира ждать. Мир в наших руках»{1}.
Возбуждению солдат способствовали также слухи о
начавшихся в войсках волнениях. Например, 20
декабря среди солдат 2-й роты 17-го стрелкового
полка пошли разговоры о том, что на правом
фланге фронта отказались идти в бой две дивизии,
а на левом – полк. 21 и 22 декабря стрелкам 1-го
батальона 17-го полка в предвидении наступления
были выданы белые маскировочные халаты. Днем 22
декабря в этом батальоне развернулась открытая
-207- агитация против наступления. Из взвода во
взвод ходили агитаторы и убеждали солдат
отказаться от атаки, приносили и читали вслух «письма»
и «записки» с таким же призывом. Некоторые из
этих писем начинались словами: «Дорогие братцы
по службе и по крови! Вот уже третий год, как мы
льем кровь, проданную немцам».
Вечером 22 декабря, когда командный состав 1-го
батальона 17-го полка находился в штабе полка на
совещании по поводу плана предстоящей
наступательной операции, солдаты всех четырех
рот в полном вооружении вышли из землянок и
сложили халаты у землянки командира батальона,
демонстрируя свой отказ повиноваться начальству.
Вызванный из штаба полка по телефону командир
батальона штабс-капитан Лесник послал в землянки
командиров рот, которые обрушились на солдат с
угрозами и руганью. Но это не помогло. Тогда
Лесник приказал 1-й роте построиться без оружия,
но солдаты вышли из землянок с винтовками в
руках. Угрозы командира батальона не возымели
действия. 1-я рота категорически отказалась идти
в наступление. Такой же ответ дали остальные три
роты. Вскоре в батальон прибыл командир полка
Бороздин. Он тоже хотел бранью заставить солдат
повиноваться и даже поднял руку на одного из них,
но воздержался от кулачной расправы, услышав
возмущенные голоса. После этого Бороздин
отправился для доклада в штаб дивизии. Выслушав
его, начальник 5-й Сибирской дивизии приказал
заменить 17-й полк 19-м полком этой же дивизии,
а восставших солдат «привести» в порядок в тылу,
прибегнув, если потребуется, к силе.
23 декабря в расположение 1-го батальона 17-го
полка приехал командир 6-го Сибирского корпуса
генерал-лейтенант Гандурин. По его приказанию
были построены роты, отказавшиеся идти в атаку,
и он обратился к ним с вопросом: почему солдаты
не выполнили приказания? Командир корпуса
медленно проходил перед фронтом рот, повторяя
этот вопрос в упор отдельным солдатам. Вот их
ответы: «Шли и жертвовали собой, но сейчас видим
измену»; «Обороняться будем, а наступать не
пойдем: кругом измена явная»; «Нас везде грабят,
дома семья голодает, у бедных последнее отбирают,
а у богатых все остается»; «Почему до сих пор в
тылу сидят жандармы, городовые и всякая сволочь,
– терпеть больше нет сил!». Командир корпуса
начал уверять солдат, что он благодарен им за
откровенность, вполне понимает их и пообещал не
посылать их в наступление, а отправить в тыл на
работы. «С сегодняшнего дня вы будете у меня
рабочим батальоном», – сказал он и уехал. Это
внесло некоторое успокоение в ряды солдат.
На следующий день по требованию командира 1-й
батальон согласился сдать оружие: ведь оно не
нужно рабочему батальону. После этого командир
1-й бригады 5-й Сибирской стрелковой дивизии
генерал Хильченко прибыл с 4 офицерами в
расположение батальона и приступил к допросам.
По его приказанию солдаты мятежных рот были
выстроены. Генерал Хильченко обходил каждую роту
и под угрозой расстрела каждого пятого требовал
выдачи «зачинщиков и подстрекателей». Но никто
выдан не был. После этого роты были разведены по
землянкам и к «производству дознания» с записью
показаний приступили специально назначенные
офицеры. Хильченко заходил то в одну, то в
другую роту, участвовал в допросах, угрожал,
сквернословил и наносил побои. Так нее вели себя
и офицеры, производившие «дознание». Особенно
усердствовал в 1-й роте поручик 18-го Сибирского
полка Барабанов. По окончании «дознания»
командир корпуса Гандурин отобрал из солдат 24,
по его мнению, наиболее «виновных», и назначил
состав военно-полевого суда.
На судебном заседании 31 декабря 1916 г.
подсудимые откровенно говорили о причинах своего
неповиновения начальству, о ненавистной им всем
войне. Они подтвердили все свои ранее данные
показания. Мужественное поведение подсудимых
произвело сильное впечатление на состав суда.
Возможно, он мог бы вынести и оправдательный
приговор. Чтобы этого не случилось, Гандурин
собрал состав суда и предупредил, что приговор
над 24 стрелками может быть только обвинительным,
после чего суд вынес смертный приговор всем
подсудимым. Вскоре были преданы военному суду
еще 54 человека из того же полка, а затем 113
стрелков из 1-й, 2-й и 4-й рот этого же полка, а
1-й батальон был расформирован{2}. После этого
Бороздин был отстранен от командования 17-м
полком, переведены младшими офицерами в другие
части командиры 1-й, 2-й и 4-й рот, а все
унтер-офицеры и ефрейторы разжалованы и
отправлены в другие роты, чтобы они «своей
доблестью могли искупить свой тяжелый -208- грех».
Солдаты расформированных рот распределялись по
полкам армии{3}.
Сохранились документы, свидетельствующие об
антивоенной пропаганде, которая велась в конце
1916 г. и в других частях того же корпуса. В
октябре в 9-м стрелковом полку 3-й Сибирской
дивизии неизвестным солдатом распространялись
сведения о том, что полковые артиллеристы и весь
соседний 10-й Сибирский полк решили при
наступлении не стрелять. 8 ноября в 11-м полку
той же дивизии распространялось такое обращение:
«Наши стрелки! Мы слышали, что хотят наступать
10 или 16-го. Не ходите!», Одновременно в полку
была обнаружена прокламация с призывом повернуть
оружие против поработителей. «Товарищи, –
говорилось в ней, – довольно воевать, долой
кровопролитную войну, беритесь за оружие, идите
войной на купцов и всю шайку кровососных царских
разбойников. Долой войну, долой кровавое
правительство, да здравствует мир!»{5}. В 11-м
полку, как и ранее в 9-м, действовал неуловимый
агитатор, предупреждавший солдат о
наступлении{6}. Трагические события произошли в
55-м полку 14-й Сибирской дивизии. 22 декабря
вечером она получила приказ о наступлении.
Однако за 40 минут до его начала 15-я рота 55-го
полка отказалась идти в атаку. Ее отвели в
резерв, а 23 декабря в 54-м полку был задержан
солдат 3-й роты 55-го полка, который призывал
товарищей не ходить в наступление. На следующий
день отказались идти в атаку солдаты 5-й и 7-й
рот 55-го полка, вследствие чего в бой были
введены только два батальона. Солдаты
отказывались штурмовать немецкие окопы, ссылаясь
на то, что во время декабрьских боев нередко не
взрывались гранаты из-за негодных капсюлей, а
винтовки зачастую портились, отсутствовали
лестницы, и им приходилось подставлять друг
другу спины, чтобы преодолевать отвесную насыпь
немецкого бруствера. Не удивительно, что потери
в ротах в ходе наступательных боев доходили до
30-40%. Следствие в 55-м Сибирском полку
проводил начальник 14-й дивизии генерал
Довбор-Мусницкий. Он вызывал к себе солдат 5-й и
7-й рот поодиночке и допрашивал их. Оружие у них
перед этим отбиралось. Угрозами и посулами
генерал сумел выявить «зачинщиков» и недовольных
– 9 стрелков 7-й роты и 4 стрелков 5-й роты.
Довбор-Мусницкий решил расстрелять их без суда.
Для исполнения приговора было отобрано 15 солдат
5-й и 7-й рот, которых изолировали от других,
угрожали расстрелом и избивали до тех пор, пока
они не дали согласия стрелять.
В рапорте на имя Николая II 25 декабря
Довбор-Мусницкий сообщал: «В боях под Ригой 23 и
25 декабря стрелки некоторых рот 55-го
Сибирского стрелкового полка отказались идти в
бой и на увещевания офицеров грозили последним
оружием... По моему приказанию в 15½ часов 25
сего декабря 13 стрелков 5-й и 7-й рот
расстреляны стрелками тех же рот в присутствии
моем и представителей от всех рот и команд
полков дивизии, находившихся на вверенном мне
участке. Расстрелянные уроженцы преимущественно
Пермской, Томской, Владимирской и Петроградской
губерний. Дознание производится. Порядок
восстановлен»{7}. По свидетельству поручика.
Боброва, перед расстрелом один из солдат сказал:
«Жалею, что не воткнул свой штык в Мусницкого:
тогда было бы за что самому погибать. Ну,
ничего, в нашем полку найдется человек, который
не пожалеет для него пули». Об этом стало
известно генералу. Он приказал арестовать всех
«подозрительных» в каждой роте 55-го полка. В
течение 26 и 27 декабря в полку были арестованы
еще 68 человек. Из них 61 предан военно-полевому
суду, который приговорил к расстрелу 37 человек.
После такой расправы с солдатами
Довбор-Мусницкий, опасаясь возмездия, решил
бежать с Северного фронта. Он сказался больным,
получил отпуск и больше в 14-ю Сибирскую
стрелковую дивизию не возвращался. Смертный
приговор 37 солдатам 55-го полка, утвердил
временно командовавший дивизией генерал-майор
Чаплин. Солдаты были расстреляны 5 января 1917
г. в деревне Егансон.
Так в канун Февральской революции погибли
русские солдаты, выразившие смелый протест
против продолжения преступной империалистической
войны. Этот эпизод – лишь частица того
общенародного движения, которое привело к
падению самодержавия.
Примечания
{1} ЦГВИА СССР, ф. 544, св. 267, д. 6026, л.23.
{2} Там же, ф. 2031, д. 43, л. 46; ф. 544, св.
267, д. 6026.
{3} Там же, лл.43-45.
{4} Там же, ф. 544, св. 261, д. 5532, лл.1-4.
{5} Там же, д. 5576, л.4.
{6} Там же, д. 5578, л.4,
{7} Там же, ф. 2262, оп. 1, д. 510, л.26. На
рапорте имеется, резолюция Николая II:
«Правильный пример». -209-
|
Главная